Сергей Жемайтис - Багряная планета (журнальный вариант)

Антон и я направили в дверь рефлекторы, и мгновенно дом внутри осветился. Мы увидели многогранный холл с дверью на каждой грани и теряющийся вдали коридор, свет лился зеленоватый, приятный.

- Ну что я говорил, - не преминул заметить Зингер, - даже сейчас у них работает освещение.

Странно, что ни желтый круг, ни дверь, ушедшая в стену, ни, наконец, дом, полный света, особенно не поразили нас, будто мы этого только и ждали, ждали, что все так случится. У нас не было страха. Не было мысли, что нам кто-то расставил ловушку, точнее, не нам, а кому-то другому, и вот она наконец сработала по ошибке, заманивая нас.

- Приглашают, - сказал Антон. - Христо, надо идти!

- Да, да, конечно, - ответил Христо, - идите, только особенно не задерживайтесь.

И к Вашате начала возвращаться его всегдашняя осторожность.

- Заходите, только очень осторожно, - сказал он, - что-то мне не очень нравится этот дом без окон, ползучий кружок и ваша антигравитационная улица. Все же войдите, только долго не задерживайтесь. Чуть что - Туарег выручит. Считайте, что вы делаете очень короткий визит вежливости, не более. Ив, сначала иди ты. Антон, подожди, будь с Туарегом начеку.

Позже Антон сказал, что его обуревало жгучее любопытство без тени страха и только привычка к дисциплине заставляла медлить у дверей и ждать разрешения Вашаты, а не то он бросился бы в дом, как на приступ. Все же, оставив Туарега у порога, он обошел меня в дверях.

- Вполне прилично, - сказал он, обегая взглядом стены, потолок, пол, - хозяева обладают бездной вкуса, смотри, какой орнамент, какие фрески, вот хотя бы на потолке: кактус весь в цветах! И опять девочка с песочком, как на амфоре!

Я ничего не видел, кроме портрета девочки, он занимал центральное место в вестибюле. Антон подошел ко мне, мы вместе стали смотреть на это чудо. На живом личике с золотистой кожей поминутно менялось выражение: то девочка закусывала тонкие губки, хмурилась, когда песок падал «не туда», или же улыбалась, прихлопывая горку прозрачными ладошками с золотыми ободками вместо ногтей. Она будто смотрела сквозь нас, о чем-то раздумывая, поворачивала голову в сторону моря, прислушивалась к плеску воды, к голосам.

- Ни пылинки! - шепнул Антон, вдруг оглянувшись с опаской, да и у меня холодок побежал по спине - чары спали, в сердце вошла тревога. Я подумал: «Может, уйти поскорее отсюда?» Антон это понял и, не поворачиваясь, стал отступать к порогу. Но через пару шагов он словно прирос к полу, вглядываясь в девочку. Где-то в глубине дома послышались мягкие, неторопливые шаги. Сквозь шлем я видел, как побелело лицо Антона, и сам ощутил во рту страшную сухость.

Дверь медленно, без шума закрыла выход. Первой мыслью было, что мы попали в западню и никто нам теперь не поможет. Тщетно будет ломиться в броневую плиту, заменяющую здесь двери, Туарег.

- Так. Понятно… - сказал Антон.

- Думаешь, влипли?

- Еще бы…

- Что там у вас стряслось? Мы вас не видим. Почему замолчали? - взволнованно спросил Вашата.

Я с напряжением повернул голову и увидел марсианина. Он точно сошел с фрески, такой же высокий, изящный, длиннорукий, с вытянутым лицом и огромными, как у девочки, глазами. Он шел неторопливой, скользящей походкой, откинув голову, прижав руки к туловищу.

- Что с вами случилось? - крикнул Вашата. - Да отвечайте же!

- Здесь живут, - прохрипел Антон, - здесь люди…

- Марсианин! Он идет к нам! - Я не узнавал своего голоса.

Вместо ответа в микрофоне слышалось только участившееся дыхание Вашаты и Зингера. Наконец Вашата сказал:

- Врете ведь, черти. Ну разве можно так…

- Он уже близко! Подходит! - крикнул Антон.

В микрофоне опять не было слышно ничего, кроме частых и глубоких вздохов наших товарищей.

Марсианин остановился в десяти шагах от нас, развел перед собой руки, и мы услышали его певучий голос, голос красивый и печальный. Лицо марсианина оставалось неподвижным, только чуть приоткрывался маленький, плоскогубый рот. Незнакомец был совершенно лыс. Руки и лицо цвета тусклого золота. На широкую грудь ниспадала роскошная ассирийская борода цвета воронова крыла, вся в завитках. Нос тонкий, удлиненный, с тупым концом, без ноздрей. Ушных раковин не было. Костюм такой же, как и на фресках, такие фигуры обыкновенно изображались на заднем плане - облегающий, серый, с желтыми продольными полосами костюм. Ступни ног длинные. На ногах красные туфли или что-то в этом роде. В первые мгновенья я почему-то обратил внимание на кисти рук - суховатые, с четырьмя пальцами.