Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

Против ожидания Марина Львовна за ужином была очень сдержанна, даже холодна с Борком и больше разговаривала с Репиковым или вмешивалась в спор своего мужа с Грошевым и Фернером. Англичанин погладывал на свою соседку с удивлением и наконец улучил удобный момент, чтобы задать ей вопрос:

— Марина Львовна, мне кажется, что вы на меня сердитесь; так ли это?

— Совершенно верно! И имею достаточно поводов для этого. После вашего поведения в руднике, после вашего вопроса в экипаже вы целую неделю не старались меня увидеть, и даже сегодня мы встретились исключительно по моей инициативе. А вы в довершение всего взяли с собой на прогулку, на которую я напросилась, моего мужа, явно показав этим, что встречаться со мной без свидетелей вы больше не желаете. Я так и записала.

— Годдам! — ответил Борк. — Я очень виноват перед вами, но не в такой степени, как вы думаете. Я действительно уклонялся несколько дней от возможности увидеть вас, но только с той целью, чтобы дать вам время спокойно обдумать ответ на мой вопрос. А сегодня Михаил Петрович совершенно случайно присоединился ко мне и испортил нашу прогулку. А если вы поняли мое уклонение в дурном смысле — я очень извиняюсь, хотя, с другой стороны, радуюсь тому, что вы, очевидно, интересуетесь моей особой...

Горячий спор химика с Фернером, позволивший Борку вести эту беседу с Мариной Львовной, внезапно оборвался, и им пришлось принять участие в общем разговоре. Но в конце ужина Борк еще раз нашел случай сказать своей соседке несколько слов по секрету:

— Чтобы искупить свою вину, я сообщу вам, что послезавтра мы собираемся осмотреть старые работы. Вы высказывали желание сопровождать нас туда, но Грошев очень просил меня ничего не говорить вам; он боится брать вас с собой.

— Как же быть? Я не могу навязаться против его желания и выдать вас.

— А сделаем так: утром вы явитесь прямо к управляющему в рудничном костюме и заявите, что случайно узнали от штейгера о предстоящем посещении старых работ и вспомнили мое обещание взять вас с собой. Грошев будет застигнут врасплох и не станет протестовать из вежливости.

— Отлично! Благодарю вас, Яков Григорьевич. А в руднике мы предоставим Грошеву с Бубновым лазить во все закоулки и можем поговорить наедине.

— Но в старых работах никакой пальбы не бывает, — заметил Борк с улыбкой.

— Свечи могут погаснуть и от простого сквозняка, и от капли воды, — пошутила Марина Львовна с красноречивым взглядом на собеседника.

На следующий день на фабрике был организован контрольный перемол руды. Во время взятия проб Грошев наметил на разных горизонтах рудника ряд забоев, из которых руда доставлялась все эти дни отдельными партиями на фабрику. Теперь предстояло перемолоть все под строгим контролем. Подзолотить такое количество кварца в забоях или в кучах в амбаре не было возможности, и единственный подвох, которого могли опасаться эксперты, состоял в подсыпке золота под бегуны во время их работы. Поэтому кто-нибудь из них должен был все время дежурить на фабрике и присутствовать при съемке и взвешивании золота. С пяти часов утра дежурил Грошев, в девять его сменил Борк, пробывший до обеда, а Грошев поехал на рудник, чтобы лично отправлять оттуда под надзором Матвея последние партии руды из самого глубокого горизонта. С обеда на фабрике находился Фернер, а остальные должны были подойти к шести часам вечера, чтобы видеть съемку из руды глубокого горизонта.

День выдался очень жаркий, безоблачный и безветренный. После обеда Борк сидел дома у открытого окна без верхнего платья, изнывая от жары, и лениво пересматривал контрольный журнал фабрики с записями перемолотой руды и полученного золота. Но работа подвигалась медленно. Англичанин часто отвлекался к мыслям о двух красивых дамах приискового общества — Лидии Николаевне и Марине Львовне — и сравнивал их друг с другом. У каждой были достоинства и недостатки. Дочь управляющего была не так красива, сложена довольно массивно, с большими руками и ногами, но зато была скромнее, добрее, представлялась хорошей, заботливой хозяйкой и должна была стать верной женой. Супруга химика была эффектна, вызывающе красива, прекрасно сложена, весела, остроумна, но, вероятно, неглубока и несколько легкомысленна. Впрочем, последнее Борк находил вполне извинительным и объяснимым невзрачной наружностью ее мужа, его неприятным характером и любовными похождениями, о которых англичанин уже был осведомлен. Он полагал, что она имеет полное право изменить мужу, и пришел к выводу, что помочь ей в этом деле будет очень приятно.