Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том второй

— Этот медведь целовал ваши прелестные ручки! — засмеялся Борк. — Никогда я этому не поверю; он терпеть не может женщин вообще, а таких очаровательных, как вы, — в особенности.

— Мерси! Но Грошев, наверно, тоже не поверит, если ему рассказать, что солидный, серьезный мистер Борк воспользовался темнотой, чтобы попробовать поцеловать замужнюю женщину на шестой день после знакомства с ней.

— Попробовать поцеловать, ха-ха-ха! — смеялся англичанин, которому нравилась эта игра Марины Львовны. — Да я и не думал, не решился бы!

— Вот то-то же! Вы и не думали, а взвели напраслину на бедную, скромную женщину.

Экипажи достигли перевала через гору, и впереди открылся вид на такие же мягкие, волнистые гривы, убегавшие на северо-восток до горизонта, а на юго-востоке плавно спускавшиеся к широкой долине Онона; приближаясь к последней, они становились безлесными и уже пожелтели от жары, вытягиваясь, словно длинные, исполинские змеи, между долинами, ярко зеленевшими своими лугами. Спуск сначала был крут, и ямщики сдерживали лошадей; коренники почти садились на круп.

Но затем дорога повернула по пологому степному склону широкой долины, ярко залитой солнцем, и экипажи понеслись почти в карьер — колеса гремели на небольших камнях; дух захватывало от этой езды. Борк крепко обнял Марину Львовну, и оба молча наслаждались жутко-бешеной ездой. Мелькали отдельные деревья, кусты, старые шурфы и разрезы. Торопливо сторонились рабочие, шедшие на рудник, заблаговременно сворачивали с дороги таратайки, ехавшие за рудой. Слышны были только ровный гул и скрип колес по мелко-каменистой дороге, фырканье лошадей, грохот бубенцов, перезвон захлебывавшихся от торопливости колокольцев и, по временам, взвизгивание ямщиков-бурят, погонявших лошадей.

В стане, у квартиры химика, Борк ссадил свою спутницу, которая хотела еще переодеться к обеду.

— До скорого свидания! — весело сказала Марина Львовна, скрываясь в дверях.

Пузикова быстро разделась, окатилась с головы до ног холодной водой, чтобы освежиться, и затем уже начала одеваться. Она выбрала юбку китайского шелка нежно-персикового цвета и такую же блузку с большим вырезом спереди и красными отворотами, хорошо оттенявшими ее несколько загоревшую шею, плечи и верхнюю часть груди; широкие рукава на красной подкладке давали возможность показывать красивые руки. На правой руке выше локтя вился тонкой змейкой золотой браслет, на пальцах блестели кольца, в ушах маленькие бриллианты, а шею охватывала нитка светло-розовых кораллов. В темные волнистые волосы она вколола две пунцовые полураспустившиеся розы. Серые глаза вызывающе сверкали под длинными ресницами.

Любуясь собою в зеркале, Марина Львовна имела полное право воскликнуть: «Сегодня вы обворожительны, мадам Пузикова, и ваши планы начинают осуществляться». И тут же, произнеся свою неблагозвучную фамилию, она подумала, что переменить ее на миссис Борк будет, по-видимому, не слишком трудно. Первый шаг в этом направлении был уже сделан.

— Нужно только позаботиться, чтобы за обедом сидеть опять возле англичанина. Как бы только глупая Анна Поликарповна не вздумала посадить меня, для разнообразия, возле Грошева или даже Фернера.

Марина Львовна, захватив зонтик и сумочку с платком, зеркальцем и духами, отправилась через площадь к штейгеру.

Квартира Бубнова была несколько больше квартиры химика, так как у штейгера было двое детей. Марина Львовна оказалась первой, если не считать Надежду Поликарповну, которая помогала сестре накрывать на стол.

Хозяйка сама затронула вопрос, ради которого Марина Львовна поторопилась прийти.

— Как вы сегодня нарядны и обольстительны, милая Марина Львовна! Вы будете настоящей царицей общества. Возле кого же посадить вас, дорогая?

— А вы как думали, Анна Поликарповна?

— Мы с Надей ломаем себе головы, кто из экспертов старше, и следует ли посадить этого старшего справа от хозяина или от хозяйки.

— Оба они старше! — воскликнула Пузикова со смехом. — Иначе говоря, они равны, каждый имеет только свою специальную задачу.

— Как же посадить их?

— Вчера за нашим обедом Грошев сидел справа от мужа, а Борк справа от меня. А вам советую сделать наоборот, именно, чтобы показать, что мы знаем их взаимное положение.

— Значит, посадить Грошева справа от себя?

— Да, да, а Борка справа от Василия Михайловича.

— А вас справа от Грошева?

— Нет, лучше посадите возле Грошева Лидию Николаевну. Они вчера очень мило разговаривали друг с другом. А Борк больше интересуется фабрикой, с которой ваш муж мало знаком. Поэтому подходящей соседкой с другой стороны буду я, чтобы выручать Василия Михайловича в затруднительных случаях.