Николай Руденко - Волшебный бумеранг

- Ака-а-ачи!.. Ака-а-ачи!

Значит, его ищут товарищи-фаэтонцы. Они приблизились к нему, осветили его лицо. На ветру зашелестели плащи.

- Акачи, с твоим шахо что-то неладно. Второй фаэтонец сказал:

- Но плащ ведь достаточно надежен. Нужно только умело пользоваться им. А то можно залететь и на Юпитер [2] Молодой фаэтонец свой плащ назвал «чимо», а Юпитер - «Ша-Гоша», что значит Великая Планета. Но мы и впредь будем давать названия предметов в переводе Николая. (Прим. авт.). .

Юноша выключил какую-то кнопку на своем приборе, и теперь прибор летел где-то далеко сзади, а фаэтонец, чуть заметными движениями подымая полы плаща, плыл рядом с Колей.

- Я редко пользуюсь шахо, - сказал он. - Чаще он служит мне для связи на расстоянии. А ты, Чамино?

- Я тоже. Но сейчас очень уж сильный ветер. Он тоже выключил какую-то кнопку, и его прибор летел сбоку на определенном, заданном ему расстоянии. Когда Чамино ненадолго останавливался, его верный шахо тоже замедлял полет. И расстояние между прибором и Чамино оставалось неизменным. Так прирученный конь бежит вслед за своим хозяином.

Но вот Чамино протянул руку и взял свой шахо… Обращаясь к кому-то неизвестному, он крикнул:

- Лоча! Ты слышишь меня? Лоча! Это я, Чамино.

В воздухе, непонятно даже откуда, прозвучал мелодичный женский голос:

- Я слушаю тебя, Чамино!

- Где ты сейчас?

Тот же самый девичий голос ответил:

- Мы с подругой во Дворце Мелодий. Возвращаемся домой. А ты?

- Мы были во Дворце Бумерангов. Первенство завоевал Акачи. Он сразу же попал прямо в глаз.

Второй фаэтонец спросил у Коли:

- Ты давно видел Лочу?… Она стала очень хорошенькой, - и, повернувшись к Чамино, добавил: - Только ты, Чамино, молчи. Не говори ей…

При имени Лочи Колю словно бы окатила какая-то теплая волна. Он вспомнил себя мальчиком, сыном беловолосого советника - единственного беловолосого, имевшего свободный доступ во Дворец Бессмертного. Вот он, маленький, разрумянившийся от мороза Акачи, летит над столицей безграничных владений Бессмертного. Сейчас лето, и мороз не такой сильный, как был тогда. Да и генераторы подогревают воздух до самых туч. Мальчик размахивает полами плаща, грудь у него открыта, пальцы мерзнут, а дышится свободно и легко. Вокруг него, словно птенцы, впервые выпорхнувшие из гнезда, кружат дети советников и жрецов. Им очень весело. Они ловят снежинки, собирают их пальцами со своих плащей, лепят маленькие снежки и швыряют их друг в друга.

Акачи тоже бросил снежок в какую-то двигающуюся девичью фигурку. Девочка оглянулась и засмеялась. Ее лицо облеплено влажным снегом, а черные вьющиеся волосы мокры. Ниточки белых зубов, сочные губы и глаза, напоминающие две мерцающие звезды. А как она смеется! Акачи еще никогда не слышал такого мелодичного смеха.

Они и не заметили тогда, как остались вдвоем посреди белого водоворота снежинок.

- Ты теперь на какой ступени разума? - спросила его Лоча.

- На шестой… А ты?

- Я только на пятой. До свидания!.. Мой учитель живет здесь…

Она полетела вниз и растаяла, словно снежинка.

Потом Акачи встречал ее несколько раз в Храме Бессмертного, где дети советников одуревали от запахов святых кореньев, слабо чадящих в золотых кадильницах. Это был не тот храм, в котором жил сам Бессмертный, - туда не пускали никого, кроме избранных советников и жрецов. Но это был один из величественных храмов, окружавших Дворец Бессмертного, поэтому служба в нем велась очень строго. Здесь не разрешалось ни говорить, ни двигаться.

Акачи издалека смотрел на Лочу и думал вовсе не о Бессмертном, а о ней. Она почти взрослая. У нее уже другие учителя, потому что она прошла восемь ступеней разума, необходимых для фаэтонской девушки. Акачи знал, что Лоча - сестра Чамино, с которым он дружит. Может быть, именно поэтому Акачи не заходил к своему товарищу, хотя тот не раз приглашал его. Теперь Акачи не отказался бы от такого приглашения. Но Чамино помнил его предыдущие отказы и, не хотел быть назойливым…

Коля-Акачи так задумался, что не заметил, как шахо выскользнул у него из рук и полетел куда-то за тучи. О том, чтобы догнать его, нечего было и думать.

- Акачи! Зачем ты отпустил шахо?

Это спросил второй фаэтонец. Чамино вступился за Колю:

- Разве ты не знаешь? Единый Бессмертный очень гневается на его отца. Об этом знает вся планета. Советник попал в большую немилость…

Вскоре они опустились на широкую матовую террасу, подсвеченную изнутри.