Николай Наволочкин - Волшебная щука

В самый последний день старого года ученик четвёртого класса Киря Сорокин вместе с верным Трезоркой отправился ловить рыбу. На новогодний вечер Киря решил не ходить. На это у него были свои очень важные причины.

Во-первых, если говорить откровенно, Киря не хотел встречаться с учительницей Верой Ивановной, потому что по русскому языку него была двойка. Последний диктант Киря написал так плохо, что Вера Ивановна сказала:

— У тебя, Сорокин, десять ошибок. Сразу видно, что ты давно не повторял правил.

И откуда эти учителя знают, когда человек повторял правила, а когда нет?

Была и вторая причина, из-за которой Киря променял ёлку на рыбалку.

Как только стало известно, что у него в табеле будет такая неприятная отметка, редактор классной стенной газеты Лена Вострикова моментально записала что-то в своём блокнотике. Теперь наверняка в праздничном номере на Кирилла будет карикатура. А какой уважающий себя ученик любит, чтобы его разрисовывали в газете да ещё подписывали под рисунком какие-нибудь обидные стишки? Может быть, кто и любит, но Киря Сорокин не любил и поэтому шёл сейчас на рыбалку. «Пусть Вострикова сама читает новогоднюю газету, — думал Сорокин, — а я лучше прочитаю следующий номер, в котором будут заметки про других учеников».

Так, предаваясь невесёлым мыслям и покрикивая на Трезорку, который, как всякий порядочный пёс, гонялся за воробьями, он дошёл до удачливого места. Здесь прошлой зимой здорово ловились щуки. Киря выдолбил лунку, вынул из мешка удочки-махалки и скоро так увлёкся рыбацкими заботами, что забыл и про двойку в табеле и про редактора Ленку Вострикову.

Всё было бы хорошо, но короткий зимний денёк догорал, а рыба не ловилась. Трезор, набегавшись по заячьим следам, улёгся рядом с лункой. Наш рыбак совсем заскучал.

Вдруг… леска натянулась, и от резкого рывка коротенькое удилище махалки чуть не выскользнуло у рыбака из рук.

— Попалась! — обрадовался Киря, вскочил и стал вытягивать рыбу. Трезорка отчаянно залаял, путаясь у него под ногами.

Минут пять возился Кирилл, но крупная рыбина не поддавалась. Когда рыбак порядком устал, она рванулась последний раз и выпустила блесну.

— Уф! — сел Киря на снег. — Сорвалась! Ну и здоровая!

Но в ту же минуту вода в лунке забурлила, плеснулась, и большущая щука сама выпрыгнула на лёд. Она посмотрела по сторонам, потом уставилась на оторопевшего рыбака, подмигнула ему и вдруг заговорила стихами:

Киря от удивления глотнул воздух и не очень уверенно сказал:

— Здра-здравствуйте!..

Вежливость Кирилла понравилась щуке, она немного помолчала (наверно, подбирала рифму) и ответила:

Киря немного освоился и, уже примерно наметил в какую сторону бежать, если вдруг в этом появится необходимость, сказал:

— Как же… По щучьему веленью, — знаю. Вас ещё там Емеля ведром изловил.

Щука снисходительно улыбнулась:

Кирилл потоптался на месте, поковырял валенком снег, а потом взял да и рассказал про все свои неудачи первой встречной щуке.

Говорящая щука оказалась на редкость внимательным собеседником. Она ни разу не перебила Кирилла, хотя была старше его на двести девяносто лет. Скажем прямо: Сорокин этого не заслуживал, сам он нередко перебивал старших. Но щука слушала, сочувственно кивала головой, а в самых интересных местах ахала почти так, как это делает известная Ленка Вострикова, когда забывает, что она редактор.

Выслушав Кирилла, щука подумала и спросила:

— Хочу-то хочу, — ответил Кирилл. — Только я маскарадного костюма не сделал. У нас ведь все ребята старших классов — ну… четвёртого или десятого — сами делают костюмы. Да потом Вера Ивановна обязательно напомнит мне про двойку.

Тут щука перебила мальчика: