Никита Калинин - Под сенью исполинов. Том 2 [СИ]

Но как ни старалась она, ничего не выходило. Максимум накатывало тяжёлое забвение, как тогда, сразу после «прыжка». И обрывки снов, в которых часто мелькала малость неуклюжая борцовская фигура паренька, что втайне от всех, по случайности стал ей самым близким человеком.

Рената ничего не делала расчётливо. Взвешивать «за» и «против», планировать, анализировать — не про неё. Взявшись за коррекцию фобии Вани, она понимала, что необходимо экономить силы. Что она не имеет право тратить себя на одного члена экспедиции, даже если он напоминал ей…

А кого он ей напоминал?.. Сына, который умер не родившись?.. Человека, каким бы он мог стать?.. Каким бы она хотела его видеть?..

Да, наверное… Рената не ответила бы даже сама себе. Да и незачем. Есть вещи, которые невозможно описать словами или однозначно осмыслить. И уж точно их ни к чему озвучивать.

Никто ж не знал, какова она — Ясная. Коснувшись проблемы Вани, она поняла, что дело мягко говоря непростое. Что придётся впаивать «якорь», устанавливать канал между ними, который будет действовать постоянно, ежечасно отнимая силы единственного психосервера. Иначе никак. Но Рената решилась, никому, как всегда, ничего не сказав. И в конечном итоге не подвела ни Ваню, ни команду.

«Якорь» дёрнули со дна с такой силой, что Рената закричала и забилась в раскрытом экзотеле. Схватила пересохшим ртом горячий воздух, заскребла ногами, слепо шаря глазами в полумраке. Холодным потом по спине потёк страх. Пока она пыталась осознанно уйти обратно в тёплую тьму, случилось нечто, от чего трепетало бессознательное. Нечто…

Пугала тишина. Она давила, заставляя дышать слишком часто, слизывая соль с потрескавшихся губ. Это как пакет на голове, затянутый вокруг шеи, как насильник втрое тяжелее тебя самой.

Дитя!.. Девочка… бедная девочка… Они мучают её!.. И…

Ваня!.. Ванечка!

«Якорь» осатанело рвал сознание. Натянутый канат, удерживавший его, дрожал и дребезжал, Рената ощущала ужас на том конце почти как свой собственный. Страж добрался до Вани, до единственного близкого ей человечка во всей Вселенной, чьи мысли она знала лучше своих. Неведомо как, но это случилось. И, выходит, жертва её напрасна.

Рената приподнялась. Слишком тихо. Слишком жарко и темно. Она вдруг поняла, почувствовала какой-то гранью себя, что белый паук — рядом. Что он за поворотом, и вот-вот покажутся где-то там первые тонкие лапы, переставляемые синхронно парами. Что Бурову пришёл конец и настал её черёд.

Но ей не было страшно.

Холодная сфера мертворождённого внутри заискрилась — время пришло. Ординатор слушался её как никогда, вбирая последние калории усталого мозга, высушивая запасы истощённого тела с волчьей прожорливостью. Она не позволит стражу навредить Ванечке. Ни за что. Иначе какая она мать?!.

Никаких сил не хватит, чтобы противостоять стражу лоб в лоб. Он невероятно могуч, и его Ординатор — первоисточник всех Ординаторов. Но этого и не нужно. Нужно просто хорошенько дёрнуть за «якорь». Один раз, но как можно сильней, чтобы безжалостный тюремщик, создатель чужих страхов провалился ровно туда же, куда заволок Ваню. А дальше дело будет за его смекалкой и умением драться. Дальше он сам.

Белые смазанные фигуры, точно размашисто нарисованные пастелью по пепельно-голубому камню, нависли над Неясовой Ренатой полукругом. Их клекот — утробный, низкий — отзывался в каждой клеточке сжигающего себя мозга. Пришли.

Пусть. Это хорошо. Это конец, и больше не надо будет смотреть в проклятый потолок пустой квартиры, где некому даже приготовить завтрак…

И больно не будет. Она обещала Ванечке, что всё улажено, и что беспокоиться не о чем… Нужно только, чтобы он откликнулся. Принял её прощальный привет. Это важно. Это чертовски важно. А он примет. Он внимательный мальчик.

Последнее, что ощутила Рената перед провалом во тьму, было прикосновение. Словно бы кто-то ещё взялся за тот канат и вместе с ней рванул «якорь».

Кто-то, пахнущий ванильным печеньем и пластилином…

— Гигантский двусторонний паук?! Альфа?!

— С обоюдоповоротными суставами! — неоправданно громко вскричал Томек, на стол полетела слюна. — У него, kurwa, нет ни верха, ни низа! Ни переда, ни зада, сука!

Где-то спорили космопроходцы из покорёженного транспортника: громко, эмоционально. Слишком громко и черезчур эмоционально. Ксения загремела в медблок, её место заняла Саша, но перенастроить людей на себя так вот сходу у неё не очень вышло.