Никита Калинин - Под сенью исполинов. Том 2 [СИ]

Впрочем, всё едино. Микроскопические чудовища между мышечных волокон уже начали своё дело. И импульсы Ординатора тут не помогут, пусть хоть два психосервера будут корпеть одновременно. Слишком много норадреналина и тестостерона в крови, а взбунтовавшиеся надпочечники начисто игнорируют сигналы мозга.

— Жарко… — Томек вязко сплюнул прямо на пол.

Иван сидел в своей ментальной тюрьме и ничего не предпринимал. Поздно что-то делать. Да и без толку. Всё уже случилось, оставалось только дождаться конца этого дрянного фильма ужасов. Кровавого финала и титров с горько-сладким запахом сожжённого мяса. Только вот, думается, на этот раз не полежать ему на «алебастровом коне», не выжить. Как и двоим другим безопасникам, кого когда-то спас додумавшийся до происходящего дядя Гева.

Скоро люди начнут сходить с ума. Дня не пройдёт, как в изолятор посадят шибко разошедшегося Томека. В споре с кем-то из инженеров он разобьёт тому в кровь лицо, почти убьёт бедолагу, но его вовремя оттащат. В изоляторе он будет петь по-польски, орать какие-то футбольные полуфашистские кричалки и ходить, точно пойманный волчара, по кругу.

Следом разнесёт в щепки медблок Ксения. И вот там уже без жертв не обойдётся — «случайно» поранится о скальпель один из помощников Геворга Чхеидзе, да так, что его не спасут. Психосервера тоже упекут в изолятор, но ненадолго.

Их найдут вместе — Томека и Ксению. Как они окажутся в одном помещении, выяснить не успеют. Всё будет развиваться слишком быстро. Перед смертью они займутся животным совокуплением — ни сексом, ни тем более любовью это не назовёшь. Всюду будет кровь на исцарапанных стенах, слюна и прочее. Томек задушит улыбающуюся Ксению, а после разобьёт себе голову. Об мягкий, предусмотренный как раз для предотвращения подобного, пол.

Гон не пощадит никого. Одноклеточные, которые заполонят базу, народились в цветах джунглей и распространились с пыльцой. Внутрь она проникла просто: ближайшей ночью три из шести внешних шлюзов около получаса пробыли распахнутыми настежь, а семеро учёных из того самого транспортника, что угодил под прямой таранный удар альфы, растворились в джунглях.

Немудрено. Спустя сутки после заражения ты не можешь даже на месте стоять, не то что сидеть или тем более спать. Поначалу, пока ещё отдаёшь себе отчёт о происходящем, нужно куда-то идти, ещё лучше — бежать. Причём, если прислушаться к собственным желаниям, то становится ясно куда именно.

На край джунглей. Туда, где заканчивается зелёное зеркальное море, треклятая чаща с жёлтыми, как у алтайской акации, мелкими цветочками. Выскочить под испепеляющий свет, на безжизненный камень, прорваться туда во что бы то ни стало, попутно убивая всех, кто задумал то же самое. Чтобы быть первым! Чтобы самому стать глашатаем жизни, упасть на мёртвую пустошь и прорасти, подарить ей смысл существования!

И не дай бог кому попытаться тебе помещать…

Мизерные чудовища, которых слишком поздно обнаружил дядя Гева, оказались основой основ всей жизни на Хиц-2. Теми самыми универсальными клетками, которые шли в ход при строительстве новой эволюционной ступени в коконе метаморфа. Их стремились поглотить как можно больше все подряд. И они же, никчёмные и невидимые, в конечном итоге убивали самых грозных существ джунглей, которые прошли эволюционный путь от начала и больше не имели естественных врагов. Именно альфы были основным способом экспансии, расширения границ самих джунглей. Но Гон, цветение, не щадили вообще никого. Бежали все. Добегали единицы.

Геворг Чхеидзе разгадал, что вражьи клетки ютятся в мышцах носителей, а имунная система человека при этом словно ослеплена. И что им жизненно необходима температура тела не ниже тридцати семи градусов по Цельсию. Иначе они попросту застывают, замирают словно в анабиозе. Норадреналин и тестостерон в организмах людей для этих клеток — спасение. Агрессия, драки и убийства. Кровь. Много крови сквозь затихающие голоса разума. И нестерпимое желание бега.

Гона.

Когда безопасники получили подтверждение от орбитального ЭВМ, готового залить внутренние помещения базы огнём, дядя Гева умудрился уговорить их на последний эксперимент. Он почти убил каждого из троих молодых людей, почти остановил их сердца с помощью наркоза и жизнеобеспечивающих систем реаниматора. Они же ничего не теряли — заражены были все. ЭВМ реагировал на движение, и если бы план Чхеидзе потерпел крах, парням не пришлось мучиться. Стоило кому-то пошевелиться, как очистительный огонь проглотил бы и их отсек. А когда между волокон каждой мышцы твоего тела нестерпимо зудят остывающие в состоянии покоя очаги, оставаться на месте просто невозможно.