Дмитрий Казаков: Черное знамя

Какая и вправду разница, что да почему произошло десять лет назад?

Прошлого не вернешь и не изменишь, надо жить даже не настоящим, а будущим, несомненно светлым и победоносным.

– Вот так всегда! – Севка бросил на Одинцова преувеличенно обиженный взгляд. – Исключительная несправедливость! Нам, значит, только всякую мелочевую дребедень писать! Болтать же о высоком – только шишкам из партии?!

Но послушно встал и отправился мыть чашки, поскольку сегодня была его очередь.

Игнат же снял с вешалки черное пальто, в котором ходил круглый год, и в летнюю жару, и в зимний мороз – ему предстоит визит в типографию, где вчера отказались печатать очередной номер «Новой России», причем по весьма банальной причине, из‑за того, что за предыдущий до сих пор не заплачено.

«Ежедневная» вроде бы газета выходила на самом деле три-четыре раза в неделю, а то и реже, все зависело от того, находились ли необходимые деньги в казне петроградского губернского управления ПНР…

Какое уж тут жалование сотрудникам?

Олег вздохнул, вспоминая как было тяжко первое время, когда он только ушел из «Нового времени», получил громкий «титул» редактора, но зато лишился постоянного дохода. Жена встала на дыбы, пригрозила уйти к родителям, забрав сына, а ему пришлось затянуть пояс потуже, с дорогих сигарет перейти на те, что попроще, забыть дорожку в рестораны, кино и прочие увеселительно-разорительные заведения.

Туфли, в которых сейчас, носит третий сезон, и уж к сапожнику подходить с ними стыдно.

Но ничего, все это временные трудности, никакой набор старых пердунов, пусть даже финансовый гений, хитрый лис Коковцов при поддержке отважного генерала, отца народа Алексеева не удержит Россию от перемен. Надо только немного потерпеть, напрячься, и тогда все будет, и деньги, и новая жизнь, и гордость за свою страну.

– Ну, я пошел, – объявил Игнат.

Мрачный сутулый фотограф обладал редким даром убеждения, или просто умел вызывать в собеседниках жалость, поэтому на переговоры вроде сегодняшних, когда денег нет, а выпускать номер надо, обычно посылали его.

– Удачи, – пожелал ему Олег, а сам перебрался за свой стол.

Первым делом – конверт, принесенный вчера курьером с Разъезжей улицы, где находится петроградское управление ПНР: предписания, распоряжения, программы и воззвания, порой даже статьи, рассказы или стихи, сочиненные кем-то из партийцев.

Что касается последнего – чудовищная графомания, которую нужно редактировать, а на самом деле переписывать, и потом вставлять в газету.

– Ну что, за дело? – спросил вернувшийся в комнату Севка.

Олег кивнул и вскрыл конверт.

К его удивлению, на этот раз сверху лежал документ в один лист, озаглавленный «Циркулярное письмо: губернским вождям и вождям региональной партийной прессы», а подписанный «начальник отдела, вождь пропаганды Партии народов России Штилер И. И.».

Эту фамилию Одинцов слышал, причем неоднократно, хотя с ее обладателем никогда не сталкивался.

Иван Иванович Штилер, коренной петербуржец, перебрался в Москву еще в двадцать первом, чтобы редактировать ведущую евразийскую газету «Борьба», и прославился как автор ядовитых, агрессивных статей. Но настоящей звездой он стал после тех же выборов в Ростовской губернии, на которых заведовал агитацией, и не гнушался, если верить слухам, никаких, даже самых грязных приемов.

Марширующие по центральным улицам колонны под черными знаменами…

Громогласные ораторы, выступающие чуть ли не на каждом перекрестке…

Вездесущие плакаты, крикливо настаивающие «Мы или катастрофа!»…

Чучела «врагов народа», лупцуемые палками и сжигаемые при стечении народа…

Избиение неизвестными кандидата от конституционно-демократической партии, прилетевшая из толпы в лицо самому Чернову, лидеру эсеров гнилая помидорина, сведшая на нет эффект его блестящей речи.

Интересно, что пишет Штилер, возглавивший только что созданный отдел.

До сего момента пропаганда была отдана на откуп губернским вождям, директорат в нее практически не вмешивался, разве что требовал печатать наиболее важные речи вождей, в особенности Огневского.

Письмо оказалось посвящено принципам, по которым с сегодняшнего дня должна работать вся связанная с ПНР пресса…

«Лицо политики меняется каждодневно, но направление пропагандистской линии может изменяться только медленно, исподволь. Политика может и должна шагать напрямик, срезая углы, но пропаганда не будет за ней поспевать. Пропаганда не в силах поддерживать и объяснять каждый политический шаг каждого дня. Она работает в целом на генеральный курс, а тот может определяться лишь центральными органами партии, и в первую очередь ее вождем…».