Мария Фомальгаут - Неевклидовы люди

Тут другое что-то…

Другое…

Что…

Вспоминаю себя, каким я был до того, как потерял (что?), до того, как не удержал (что?), до того, как у меня забрали (что?).

– Мам, а когда свет выключается, он куда девается?

– Молчание.

– Ну, ма-а-а-м!

– Да не ори уже, у меня от тебя голова раскалыывается!

– Мам, а звезды днем куда деваются?

– Ты где так извазюкался-то, горе ты моё, у тебя руки из жопы или откуда?

– Мам, а я видел… звезды днем видны…

– Так, быстро доел и оделся, из-за тебя опаздываю, горе ты моё!

– А ты тоже на пересдачу?

– Не… я так…

– Чего так?

– Да у физика спросить хотел… куда свет девается, когда гаснет…

– Ты чего, отмороженный? Не, ты скажи, тебе это правда надо?

– А я астрономом буду…

– Еще ты кем будешь? Ты на что жить вообще собираешься?

Сжимаю кулаки.

Вспоминаю себя до того, как потерял свет.

Кружится мир вокруг, похоже, трех стаканов много было…

Раз-два-три, раз-два-три…

…пропади оно всё, пропади, пропади, пропади, я же не это хотел, не блины носить, я же тоже в детстве канючил, телескоп просил…

Кто-то окликает меня.

Ускоряю шаг.

Кто-то снова окликает меня, делать нечего, оборачиваюсь, вижу Тэ, ну что тебе еще, что…

– Я вам вернуть должен…

Меня передергивает, ну что он там у меня занимал, пропади оно всё…

– Не… не надо.

– Надо-надо, – он прикасается к моей голове.

Догадываюсь, что именно он хочет вернуть.

– А вы думаете… я не потеряю?

Тэ кивает.

– Не потеряете. Теперь не потеряете.

Сердце, пронзенное стрелой.

Здесь.

На камне.

И всё бы ничего, если бы до людей не было миллиарды километров. Или сколько там, я не знаю.

Смотрю, еще пытаюсь найти какие-то доказательства, что это ветер так выветрил камень, или еще что, – да нет, не ветер, не еще что, так и есть, сердце, пронзенное стрелой, как на скамейке в парке.

Здесь.

За миллионы километров от Земли.

Выхожу на связь. Делать нечего, выхожу на связь, хоть голос меня не слушается, и руки меня не слушаются, трясутся, че-р-р-р-т, вот и вся подготовка псу под хвост…

Слушаю вас.

Это шеф. Как-то спокойнее становится, когда рядом шеф, сейчас скажет, что делать, да ничего он не скажет, что делать, заорет, а-а-а, здесь решения принимаете вы… А если сам начнешь решать, что делать, куда идти, так выволочку получишь, что своевольничал.

– Э-э-э… тут на камне… сердце, стрелой пронзенное…

– Ой, как хорошо… друг мой, а я вас что просил искать?

– Зве… звезды. Нарисованные.

– Ой, как хорошо, запомнили. Звезды. Сердце от звезды отличить можем? По геометрии-то что в школе было?

– Тройка.

– Ну вот, целая тройка была… значит, отличим… давайте… ищите…

– А… а можно вопрос?

– Нужно.

– А… откуда тут сердце со стрелой взялось?

– Люди нарисовали, откуда…

– А… здесь же людей не было никогда, вы сказали.

– Не было, откуда здесь люди, кто ж на пустую планету попрется…

– Но люди нарисовали.

– Нарисовали.

Звезда.

Нет, не звезда.

Вернее, звезда, но не такая звезда. Не семиконечная, которую мне шеф показывал, а какая-то о шести концах, два треугольника, положенные друг на друга, это называется… сейчас вспомню… звезда Давида это называется, вот как.

Не то.

Еще сердце, пронзенное стрелой. Еще какие-то каракули, с трудом угадываю слова, Алексей… Иваничко… 2013 г.р….

Не то.

Отчаянно стараюсь отогнать от себя проклятую мысль, что не может здесь быть никаких надписей, потому что людей здесь не бывало… никогда…

Голем.

Вот как это называется. Голем. Было что-то такое в пражских легендах, существо какое-то глиняное, ходило туда-сюда, неприкаянное, вернее нет, сначала своему хозяину служило, а потом, когда хозяин умер, Голем ходил-бродил сам по себе…

Или нет, он убивал кого-то вроде…

Надо же, я еще думать могу, я еще что-то вспоминать могу, еще стою, вспоминаю, когда нужно дать деру, и чем быстрее, тем лучше, если вообще успею от него убежать…

Если успею…

Он приближается ко мне. Шаг-шаг, шаг-шаг, тум-тум, тум-тум, беззвучно ударяет ногами в песок, беззвучно, потому что здесь нет воздуха, но я ногами чувствую его шаги по песку, тум-тум, тум-тум, тум-тум…

Голем.

Бегу. Надо бы еще подумать, откуда здесь Голем, только некогда додумывать, бежать надо от каменного чудовища, бежать…

Тум-тум. Тум-тум.

Так бывает в страшном сне. Когда надо проснуться, и не просыпаешься, спотыкаешься, падаешь в песок, встаешь, снова бежишь, бежишь, бежишь…