Антон Шаманаев - Солнце на краю мира

Конечно, думаю и о Дженнифер. Все получилось так, что не она приехала меня соблазнять, а я сам, едва пустив ее в дом, тотчас же воспользовался положением и стал ее домогаться. Прокручиваю в голове события вечера и уже не понимаю, как оно было на самом деле… Может быть, и правда я сам заварил всю кашу. Зачем вот повез ее на речку? Моя же была идея. Чем я хотел, чтобы это закончилось? Возят ли коллеги друг друга на речку? Если бы на месте Дженнифер был Джорджик или Виточка… Бр-р-р!

Вдобавок, где-то на периферии гуляет мысль про пресловутую номерную зону, упомянутую ею в пылу дискуссии. Не делали мы ничего запретного в «зоне 81», согласно официальным документам. Мы замели следы так, что в жизни никто не подкопается. Наш отчет о посещении «зоны 81» – образцово-безупречный и прошел в свое время не одну надзорную комиссию… Однако ж за сегодня дважды ткнули мне в нос этой зоной, причем преподносили ее как самое пакостное из того, что я вытворял в прошлом. Стоит ли беспокоиться? Логика утверждает, что нет.

Сделав очередную глупую ошибку в коде, бросаю трудовые попытки и решаю, что утро вечера мудренее. Заново растапливаю камин – с ним все же уютнее, пусть трещит. Сегодня у меня день огня.

В струях пламени кухонной горелки быстро закипает и свистит чайник. Такой у меня здесь ретроградный чайник, как бабушкина открытка. Наливаю себе большую кружку крепкого, дымящегося напитка, насыпаю две ложки сахару и ухожу к камину.

Сижу, пригубливаю из горячей кружки, камин потрескивает. За окном поднялся ветер и завывает порывами в оконных рамах. Немного ноет нога, тяну ее поближе к огню. Где-то качается фонарь, световое пятно от него перемещается туда-сюда по подоконнику и полу. Завтра будут дожди?..

Внезапно огорошила мысль: не взять ли с собой завтра пистолет? Все-таки много наличности повезу, мало ли… Нет, к лешему, не дай бог вытащу его – тут-то меня и повяжут, и тогда уж наверняка за решетку, безо всякого ноутбука и искривителя.

Над головой скрипнули половицы, послышались шаги. Дженнифер спускается по лестнице. Проходит, не спеша, к камину, садится в свободное кресло, поджимает ноги и оборачивается пледом.

– Там зябко… Никак не могу согреться после купания. Можно мне тоже чаю?

Я кряхтя встаю и приношу ей такую же большую чашку сладкого чая. Она охотно принимает его и делает первый глоток, зажмурившись.

– О-о, какой сладкий! Никогда не пью сладкий чай, но у тебя так вкусно…

Она устраивается поудобнее в кресле с чашкой и закутывается в плед. Я приношу еще один плед и накрываю ее сверху.

Смотрит на меня своими светлыми глазами, прищуривается, улыбается в знак благодарности. Я сразу вспоминаю давешний поцелуй и вдруг осознаю его вопиющую естественность в нашей ситуации, несмотря на все это словоблудие о морали, корпоративных правилах и формате. Сидели два, в сущности, одиноких человека у костра на маленькой полянке у восхитительной горной речки, при луне, пили из железных кружек горячее вино, согревали друг друга… С поцелуем все становится на свои места, а без него – все ненастоящее.

Я сажусь в свое кресло, которое стоит вплотную к соседнему, и тоже принимаюсь за чай. Сам украдкой поглядываю на профиль Дженнифер. Мокрые волосы волнами спадают на плечи. От нее пахнет вином и дымом костра. Она уже почти своя в этом доме.

Кладет голову набок, смотрит на меня и улыбается так тепло-тепло. Внутри меня вновь закипает желание, затмевая все мыслимые логические доводы. Хочется обнять, путать ее волосы, хочется целовать ее… Она вынимает из-под пледа руку и кладет на подлокотник. Мы делаем по глотку чая. В голове тончает и рвется какая-то струна, я беру ее за руку. Дженнифер глядит пристально, чуть исподлобья, и хитро прикрывает глаза.

– Хочешь, чтобы об этом никто никогда не узнал? Поставь мне такую задачу, босс, и я все сделаю в лучшем виде, – говорит она томно.

Я отставляю чай и целую ее.

Разум возвращается ко мне, лишь когда мы лежим в гостевой спальне, теснимся друг на друге, обнявшись, жмемся к стене, чтобы не сползти с кровати на пол. Кровать – узкая, односпальная. В порыве романтического атлетизма я, не прерывая поцелуев, схватил Дженнифер, упакованную в пледы, и отнес в спальню на второй этаж. А быть может, не от романтизма, а от вспыхнувшего умозаключения, что из дивана в самый разгар может вывалиться спрятанный туда пистолет. Потом, как дурак, возвращался вниз и по закоулкам искал таблетку спермицида. Провозился долго, облазил все ящики и до последнего не надеялся на удачу.