Оливия Лейк - Двое на краю мира

Вечерело. Оранжевое солнце из последних сил пронзало пепельно-серые дождевые тучи, едва освещая небольшую комнату. Тяжелый дубовый стол, несколько стульев, старая керосиновая лампа – ничего лишнего.

– Может, ночью? – постучала по искусно нарисованной карте Кара. – Все спят. Заберем по-тихому камень и смоемся.

– Лучше днем. Жара, все отдыхают, в зале – пара стражников.

– Но ночью…

– Ночью слишком тихо, – прервал Алекс. Темнота давно не лучшее оружие вора. Больше охраны, громче шаги, и еще бог знает, какие ловушки могли придумать в этом захолустном мире. Он снова обратился к снимкам Акады: к желтой пустыне и пыльным камням, взиравшим на него с экрана ноутбука.

Сочно-зеленая сосновая ветка ударилась в окно, и наконец хлынул дождь. Алекс хлопнул в ладоши – комната утонула в ярком электрическом свете. Микка любовно убрал со стола старую лампу, пока Кара не спихнула ее – паталогическая нелюбовь к раритету.

– И зачем тебе этот хлам? – не сильно интересуясь ответом, бросила она.

– Мне кажется, что технический прогресс портит это прекрасное место.

Кара громко фыркнула.

Воздух в центре комнаты задрожал и оттуда, словно из темного коридора, вышло трое мужчин – никто не удивился, но Алекс вскинул бровь, когда заметил у одного из них в руках длинную черную кобру.

– Это еще что за черт?

– Эта очаровательная зараза чуть не прикончила меня, спасибо перчатке, – мужчина поднял одну руку, показывая потрепанную кожу. – Эта малышка очень ядовита, и ее ядом в Акаде смазывают стрелы. – Он взял нож и, разжав змее рот, надавил – несколько янтарных капель упали на металл, потом обломал змее зубы и выбросил в окно – кусайся, если сможешь.

– Ну, что там в провинциях? Люк?

Тот как раз обтер нож и повесил его обратно на пояс.

– Повсюду власть царя Акады. Диктатура, тирания – всё как мы любим.

– Связь, огнестрел?

– Ничего. Технического прогресса не обнаружено.

– Ну что же, нам будет полегче. – Алекс жестом приказал всем подойти к столу. – Значит, действуем так: Люк и Микка – вы берете на себя стражу.

– Есть, кэп. – Микка достал пистолет и демонстративно передернул затвор.

– Позер, – бросила Кара.

– И я люблю тебя, детка, – он смачно поцеловал воздух, на что она картинно закатила глаза.

– Стрелять только в крайнем случае, – напомнил Алекс. Чем меньше следов они оставят, тем лучше. – Ноа и Финн контролируют выходы, – он ткнул пальцем в карту – братья одновременно кивнули. – Мы с Ченом забираем камень, а ты, Кара, нас страхуешь. Уходим двумя группами: Люк, ты уводишь близнецов и Микку, остальные со мной. Вопросы?

– Паралитики или газ? – деловито поинтересовался Люк.

– Паралитики. – Алекс осмотрел остальных – все молчали, понимая, что завтра, возможно, их трехлетние скитания по чужим системам закончатся удачей.

–//-

Сухие горячие губы нетерпеливо скользили по молочно-белой коже, прикусывая зубами, оставляя развратные метки, а руки касались так, как ни одному мужчине не положено, но она позволяла, послушно выгибая спину и разводя ноги шире, чтобы до конца соединиться с ним. Краткий миг боли и истинное блаженство медовой капелью разнеслось по телу, омывая обоих, лаская, как прохладная воды реки Эстос нежит изумрудные берега Инэры. Инэра. Инэра…

Лея стремительно очнулась, громко, рвано дыша, с колотящимся в груди сердцем. Она всё еще ощущала вкус чужих поцелуев, а голова была непомерна тяжела от порочной страсти. И запах. Аромат единения мужчины и женщины, такой естественный и такой далекий от самой Леи, невесомо парил в воздухе, постепенно истончаясь и пропадая с каждым мерным дыханием ветерка, ласкавшего занавески.

Видение. Одно и тоже, каждую ночь к ряду. Оно смущало и измучило. А призыв святой матери Инэ из родного мира вселял тревогу. Сложно. Предсказывать судьбу всегда непросто, а свою – практически невозможно, но видение приходило, не отпуская до самого рассвета, однако его значение ускользало от понимания Леи. Ведь самая его суть исключена. Страсть – чувство недоступное холодным дочерям Инэры.

– Госпожа проснулась, ванна уже готова.

– Спасибо, Айме, – Лея улыбнулась служанке и поднялась с постели. Прошла по каменному полу, нагретому жарким солнцем Акады, и, скинув прозрачную сорочку, вошла в теплый мраморный бассейн. Вода успокаивала и расслабляла, возвращала покой и уверенность. Закончив утренний туалет, Лея снова была собой – спокойной и бесстрастной провидицей царя Мерадеса.