Олег Котенко - Божественная игра

Ветер постепенно усиливался. Уже и волны били в стену жестче, и брызги взлетали выше. Тучи бежали по небу, меж отдельных их нагромождений мелькало чистое небо. Горизонт заплыл какой-то дымкой, и я уже до боли просмотрел глаза, пялясь в темноту. Что-то плеснуло в воде. Наверное, волна налетела на стену… Грянул гром, нежданно и резко, будто взорвалось что-то в небесах. Странно, что я не заметил молнии… Наверное, потому что в горизонт всматривался. Вот, еще одна полыхнула, яркая — через все небо. И гром… Вот это гром! Даже камень задрожал! Только почему не гаснет синий свет, и даже вроде бы усиливается… Свет идет издалека. Может, это далекие молнии бьют так часто, что сливаются в одну, не успевая гаснуть?.. Нет, не похоже, не бывает такого. А что это там, на горизонте?.. О, светлое Небо! Корабль! Так, осторожно, чтобы не поднимать зря тревоги… Тряхнуть головой — вдруг померещилось, отвести взгляд, подумать о другом… Нет, действительно корабль. Судно на горизонте. Полотнища парусов мечутся на мачтах. Идиоты, рвите, режьте все, ведь мачты сломаются! Вот, молния ясно осветила огромный корпус!

Почему-то у меня тряслись руки. Я поджег фитиль, поставил небольшой цилиндрик на камень и через несколько секунд в черное небо взметнулась струя красного огня. В тот же миг загудели колокола на башнях, перекрывая небесный гром. И хлынул ливень. Зашумели на улицах, загорелись огни, запылали факелы. Бежали к стене солдаты. Я знал, в огромном квадратном здании на противоположном конце городе гремят затворы и натужно скрипят деревянные колеса под пушками. Впереди всех бежал полковник Морвель, но взлетев на стену, он остановился как вкопанный. Сощурил глаза, вглядываясь в темноту.

— Там ничего нет, — наконец, проговорил он и, повернувшись ко мне, повторил: — там нет ничего.

— Как нет?! — но горизонт действительно был пуст, только волны дыбились да молнии сверкали. Что за черт! Минуту назад я ясно видел там корабль!

Я посмотрел на полковника, будто оправдываясь, но взгляд его был суров. Что же это, я, выходит, с ума схожу?.. В небо взлетела зеленая ракета, объявляя отбой. Меня сменили на стене, а наутро в город пришел человек…

Его звали Марсель Лавуазье, он был солдатом, одним из королевских пехотинцев. Когда-то, во времена славной молодости, когда каждый из них гонялся за славой и яркими юбками, когда каждый хотел внимания и считал за оскорбление взгляд, лишенный восторга. Они были глупы, но жизнь… жизнь всему научит, жизнь обобьет острые края. И остудит горячие головы. Марсель был заводилой в своем обществе. Именно в его голову приходили самые сумасбродные идеи, о которых потом шептались девицы по углам, сдерживая смех. А Марсель шел во главе своей компании, будто гусь, задрав подбородок.

Но жизнь… жизнь — лучший психолог. Никто так не угомонит горячий характер, никто лучше не сможет слепить из сырого горячего воска личность. Кто мог знать, что горячая голова Марсель станет дезертиром. И тот, кто в начале августа пришел в город Ойнен, уже не был молодым человеком с кипящей кровью. То был седой мужчина с блеклыми глазами. Походка его утратила уверенность, зато приобрела некоторую мягкость, а в привычку вошло постоянно оглядываться по сторонам. Если бы можно было заглянуть внутрь — мы бы увидели там только серость и тлен. У него уже не осталось ничего, что может называться душой. Марсель давно перестал смеяться и только иногда печально улыбался. Но и плакать он тоже не мог — слезы застревали где-то на полпути к свободе и становились камнем, расставив в стороны колючие руки и ноги.

Было утро, встало Солнце — и осветило золотом приготовившуюся опадать листву. Марсель Лавуазье подошел к высоким воротам. Видно, он долго решался на этот шаг. И постучал. Ответили не сразу. Хотя, растянувшиеся секунды могли быть просто иллюзией. Возможно, стражник тут же схватил алебарду и свистнул напарнику, чтоб на всякий случай стал по другую сторону. И открыл. Но при виде пришельца все опасения стражника должны были рассеяться — странно ждать беды от старика, даже если тому нет еще и сорока. Стражник мог увидеть пустоту в его глазах и понять, что этот человек сам полон страха.

— Нищий? Бродяга? — стражник перегородил дорогу Марселю алебардой и безжалостно жег того взглядом.

— Б… бродяга, — выговорил Марсель, не спуская глаз с остро отточенного лезвия.

Стражник еще раз смерил Лавуазье взглядом и впустил его. Марсель, наконец, смог вздохнуть спокойно. Весь день он прогулял по городу, только в полдень зашел в церковь, а вечером пришел в единственную гостиницу «Два щита». Когда-то она была обычной таверной, а сейчас…