Лев Куклин - Год лошади (Сборник рассказов)

— Хорошо… — одобрил Отец боевика. — Ты заслужил добавочную плату. Хорошо! И тут Отец увидел Сына…

— Вор, застигнутый с поличным, подлежит смерти… — четко и раздельно сказал Отец голосом Судьи. — Оставьте труп собакам! — и отвернувшись, спросил: — Чей мешок? Обняв Сына за узкие плечи, Отец почувствовал, что того трясет. Он увлек его к повозке, укрыл тулупом, тщательно подоткнув широкие полы, растер озябшие ноги Мальчика и, прижав его вздрагивающее тельце к себе, стал укачивать…

Утром обоз снова тронулся в путь. Селение по-прежнему хранило молчание, и труп, распростертый возле кострища, был присыпан пеплом, словно бы мукой…

— А чего хотел этот… — Мальчик запнулся, не зная, как назвать ночного грабителя, этот… — и только показал назад, но Отец сразу понял его.

— Он хотел украсть у нас муку, — ответил Отец. — Наш пот, наш труд, наш хлеб… Единственное наше богатство.

— Но быть может, он хотел есть?

— Может быть… — согласился Отец. — Но для того, чтобы быть сытым, — надо работать. Все другие способы незаконны.

— Значит, он не мог работать? — предположил Мальчик.

— Не может работать, но может выслеживать по ночам мирных земледельцев и нападать на них? — усмехнулся Отец. — Если он способен уволочь на своих плечах полный мешок муки, значит, — в силах и работать! Нет, сынок… Есть такие, которые вообще не хотят или очень не любят работать. А только хотят силой отнимать нажитое и заработанное! Они… они любят легкий хлеб!

— А разве таких, как он… Много? — удивленно спросил Сын.

— Хватает… — зло ответил Отец. — Поэтому мы, мирные люди вынуждены ходить вооруженными и нанимать вооруженную стражу. Если полуволки нападают потому, что у них такая природа, то эти… полулюди нападают и крадут потому, что человеческой природы у них как раз осталось мало. Почти ничего… И их смерть — справедлива. Более того необходима, ибо если дать им волю, они разграбят и растащат все! И в конечном счете — все равно умрут с голоду, в собственной блевотине, грязи и нечистотах! Посмотри вокруг: все, что ты видишь, — результат бессмысленного грабежа. Только украли не мешок муки с телеги, а разграбили жизнь целой планеты! Может быть, единственной в черной бесконечности Космоса…

Помни, Сынок: мы живем среди вражды и одичания. Украсть — легко, и умереть — это тоже легко. Самое трудное — это быть и оставаться человеком, а не полуволком.

— Эй вы, жуки навозные! — окликнул их Стражник и, зажав чудовищную волосатую ноздрю большим пальцем, шикарно высморкался прямо под копыта головной лошади. — Тпру-у!

Он вышел из-за своего боевого укрытия посередине моста и стоял, освещенный багровыми косыми лучами заходящего солнца, стоял, широко расставив ноги и опираясь на внушительных размеров боевую секиру, одним взмахом которой можно было, казалось Мальчику, рассечь человека пополам, на две одинаковых половинки… Ее наточенное лезвие тускло и зловеще поблескивало, когда стражник грузно переминался со ступни на ступню.

— Чем платить будете, ковырялы? Какая ваша прайза? Ну, чего фейсы на сторону воротите?

Мальчика удивило, что эта гора мышц, этот грубиян тоже говорил на энглязе [1] Энгляз — англо-русский язык, развившийся из бытового жаргона и окончательно сформировавшийся в XXI–XXII в.в. в результате взаимной языковой экспансии. , как и он с отцом, как и прочие в их селении.

Но больше всего Мальчика напугал не его голос, мощный и громоподобный, выходящий, казалось, из обширного брюха, а его единственный глаз. Другой был выбит палицей или высажен меткой стрелой в давней битве: в глазной впадине образовался уродливый струп. Оставшийся нетронутым глаз, видимо, не справлялся с двойной нагрузкой, выпавшей на его долю, потому что от напряжения выкатился из орбиты и был налит дурной кровью, как у разъяренного быка во время случки. Из узких отверстий-бойниц укрытия высовывались здоровенные наконечники стрел тяжелых стационарных арбалетов, которые были способны пробить лошадь насквозь… Отец деловито и не говоря ни слова, выволок из повозки за задние ноги освежеванную тушу свиньи со снежно-белыми пластами жира и сбросил ее к ногам стражника-циклопа. Тот ткнул пальцем в жир и довольно загоготал…

Это было обычаем, законной данью, ибо стражники охраняли мост. Это была их работа, а за работу, тем более опасную, надо было платить…

— Что еще везете? — спросил Стражник, заметно подобрев.

— Муку… — коротко ответил Отец.