Михаил Акимов: Человек, который собирал проклятья

— А откуда вы знаете — про успехи?

— А вы не поняли? — рассмеялся Граудиц. — Если бы не они, вы бы сейчас ничем не отличались от других жителей города! Возможно, стояли бы рядом со своим приятелем Фрэнком. Я так думаю, вы подвергли себя воздействию положительного биополя, и это создало иммунитет, способный противостоять действию моей установки. Иначе, пришлось бы мне вас экранировать — как и себя. Ну, так что вы решили: вы со мной?

Саймон понял, что ничего не вышло: ответ он должен дать сейчас.

— Нет, профессор, — решительно сказал он. — Я настолько не с вами, что намерен передать вас в руки правосудия. То, что вы задумали, недостойно не только учёного, но и человека вообще. Предлагаю вам самостоятельно…

Он и не заметил, откуда в руке профессора появился пистолет.

— Я предполагал и такой вариант, — злобно сказал Граудиц. — Не двигайтесь резко, теперь меня уже ничто не остановит… Жаль, Саймон… вас жаль… Помощника я себе найду: любой из них (он показал рукой на столики) согласится. Конечно, это будет простой исполнитель моих поручений, а не равноправный партнёр, каким были бы вы… Впрочем, в отношении вас я ещё окончательную точку не ставлю. Может, ещё одумаетесь. Идёмте к вам домой.

Повинуясь его жесту, Саймон вышел из бара. По улице они прошли в молчании, которое не нарушал ни один звук.

— Заметьте, как я гуманен, — сказал Граудиц, когда они оказались дома, — я приковываю вас к двери туалета, чтобы не доставлять ненужных страданий. Поголодать, правда, вам придётся.

Он бросил Саймону наручники, внимательно проследил, чтобы тот себя пристегнул, и посмотрел на часы.

— У вас есть время до завтрашнего утра, Саймон, — сказал он. — До этого времени моих запасов поля хватит. А завтра я приду и заберу у вас одно из двух: или вас, или ваш улавливатель. Хотя нет, улавливатель я заберу сейчас — так надёжнее.

— Что вы намерены делать? — мрачно спросил Саймон.

— Вы знаете, а я вам скажу, — ответил профессор, немного поколебавшись, — всё равно вы не в силах мне чем-то помешать. Спасать вас никто не придёт: они ведь уверены, что вы тут пишете свой роман и ни о чём представления не имеете. Сейчас я включу режим воздействия болью, а потом популярно им объясню, что нужно сделать, чтобы такого больше не было.

— А если они сбегут из города?

— Куда? — рассмеялся Граудиц. — Сбежать отсюда можно только по дороге, а там я установил парализующий барьер! Так что деваться им некуда. А вы хорошо всё обдумайте, Саймон: место моего помощника всё ещё вакантно, но лишь до завтрашнего утра!

И он, забрав улавливатель, ушёл.

Саймон попытался сесть на пол, но у него ничего не вышло: не пускали наручники, а сидеть с задранной вверх правой рукой будет неудобно. Невдалеке стоял стул, и он после нескольких неудачных попыток смог зацепить его ногой и подтащить к себе. Усевшись на него, Саймон прислонился головой к косяку дверного проёма туалета и принялся размышлять, как ему освободиться. Сначала он делал это с отчаянной решимостью, потом обречённо и, наконец, задремал…

Очнулся он от какого-то стука. В комнате было почти совсем темно, просматривались лишь очертания предметов. Внезапно на фоне окна Саймон увидел чей-то силуэт.

— Мистер Саймон, где вы? — послышался негромкий голос.

— Алан! — обрадовался Саймон. — Идите сюда, я здесь! Только я прикован наручниками.

— Я это предполагал, — ответил Алан, подходя к нему, — поэтому взял у шерифа ключ. Подождите немного, я присмотрюсь, а свет лучше не включать.

Он наощупь нашёл наручники, сунул ключ и отомкнул их.

— Что там происходит? — спросил Саймон, массируя руки.

— Штибер… то есть, этот ваш профессор велел завтра утром нести ему деньги и драгоценности. А перед этим для убедительности нажал кнопку на пульте дистанционного управления и нас всех так лупануло! Такой боли я ещё никогда не испытывал. Честное слово, хотелось покончить с собой, лишь бы не мучиться! Когда он ушёл, наши решили, что, может быть, вы сумеете чем-то помочь… Ведь на вас-то это не действует!

— А откуда вы это узнали? — изумился Саймон.

— Магнитофон, — ответил Алан. — У меня был включен на запись магнитофон. Дик Сандерс здорово напился и очень смешно рассказывал про своего тестя, вот я и решил потихоньку от него это записать. Когда мы все в себя пришли, магнитофон всё ещё крутился. Я стал искать начало записи и наткнулся на ваш с профессором разговор. Мы так поняли, что вы вовсе не писатель, а тоже учёный и чем-то таким себя облучили. Вы можете сделать с нами то же самое?