Михаил Акимов: Моя февральская жена

— Дорогой, — с грустью сказала она, — надеюсь, ты не забыл, что завтра у нас званый ужин?

Она всегда говорит с грустью, моя февральская жена. Её можно понять, ведь на семейную жизнь ей отведено двадцать восемь, в лучшем случае, двадцать девять дней в году. Поэтому она чувствует себя ущербной по сравнению с другими жёнами: у них на два-три дня больше. Из-за этого она часто раздражается и кричит, именно с ней у нас чаще всего вспыхивают ссоры. Но при чём здесь я? То, что она будет февральской, решал не я, а Комитет по Распределению. Вот и сейчас, даже о такой вещи, как званый ужин, она говорит почему-то с грустью, хотя, что ещё может быть веселее для человека, который по Закону не имеет права покидать стен своего дома, кроме случаев, предусмотренных Поправками? Впрочем, конечно, для неё в этом ничего необычного нет: дома-то ведь сижу я, а не она. …Но, может быть, она просто ещё злится за вчерашнее.

Надо признаться, основания для этого у неё есть. В общем-то, она даже имела право пожаловаться на меня в Комитет по Защите Семьи, и за такой случай там бы меня серьёзно наказали: могли, например, на месяц отключить все каналы с сериалами.

А получилось так: вчера, придя с работы, она застала меня в тот момент, когда я примерял рубашку, подаренную мне январской женой. Разглядывая себя в зеркало, я так увлёкся, что не заметил, как она вошла. Конечно, я знал, что это запрещено. Согласно п. 12 «Домостроя», «… ни один мужчина не имеет права в период проживания с очередной женой носить или демонстрировать вещи, подаренные другими жёнами. Это может нанести оной жене серьёзную психологическую травму и осложнить семейную жизнь месяца …», — и дальше следовал перечень наказаний. В общем, хорошо, что она не стала заявлять на меня в Комитет, а просто побила. Самое главное, что это случилось страшно не вовремя: как раз сегодня я хотел обратиться к ней с одной просьбой, для чего мне нужно было её доброе расположение. Всё же я решил попробовать.

— Дорогая, — осторожно сказал я, — ты не оставишь мне сегодня ключи? Мы договорились с Джимми, что он ко мне заедет, ведь вечером у него свадьба, и мы хотели бы посидеть, поболтать напоследок …

— Вот ещё, — недовольно буркнула она, так как не любила мужчин, которые до поры до времени имеют право передвигаться везде, где им вздумается, — дался тебе этот Джимми! Скоро придёт служан готовить еду и прибираться в квартире, вот и болтай с ним, сколько хочешь!

— О чём мне с ним болтать? — возразил я. — Он ни в чём кроме, как в своих сковородках и роботе-уборщике, не разбирается. Я ему один раз показал свою вышивку — ну, знаешь, ту, крестиком, — так он сказал, что из неё выйдет отличная половая тряпка. И вообще, — загрустил я, — это несправедливо! Какой-то служан может ходить, куда хочет, а мне нельзя!

Она молча посмотрела на меня, потом подошла, обняла и погладила по голове.

— Какой ты у меня всё-таки глупенький! — нежно сказала она. — Ты ведь знаешь, служанами становятся только те, от кого не могут рождаться дети. Ну, посуди сам, кому он нужен? А тебя могут похитить. Ты даже не представляешь, какие сейчас женщины коварные! Они запросто могут подделать мой голос или даже голос твоего Джимми, ты им откроешь, они тебя схватят и увезут куда-нибудь в Зону Неповиновения. Что я скажу потом другим жёнам, как я им в глаза посмотрю? А кстати, — она подошла к своему столу, порылась там среди бумаг и протянула мне какой-то листок, — возьми, это для тебя.

При этом у неё на глазах выступили слёзы, и через полминуты я понял, почему. Майская жена сообщала, что у нас родился ребёнок, и не просто ребёнок, а мальчик! Это событие заносило в Элиту сразу и её, и меня: ведь по статистике мальчики рождались на Земле не чаще, чем раз в полгода!

— Конечно, — со злостью сказала февральская, — хорошо ей! Так у неё и шансов для этого больше! Был бы в феврале тридцать один день, у меня бы, может быть, тоже уже давно мальчик родился! Представляю, как теперь с ней будут возиться, пылинки сдувать! Всё, что ни попросит, всё дадут!

А я вдруг загрустил. Я очень любил майскую, а теперь по Закону она два года будет жить с другими мужчинами, и не один месяц в году, а все двенадцать, и только в том случае, если за это время у неё не родится мальчик, её вернут мне. Таким способом Комитет Воспроизводства Населения пытался получить как можно больше мужчин с различной генной структурой. Интересно, будет ли на неё похожа моя новая майская жена?