Михаил Анчаров - Сода-солнце. Повести

- Ну, с меня хватит, - сказал ученый и встал. - Сомневаюсь, есть ли какой-нибудь смысл в том, что вы наговорили.

- Ну конечно, с вас хватит, - сказал приезжий. - Каждый интеллигент втайне думает, что эволюция закончилась именно на нем… Сначала он призывает сомневаться, так как сомнение - основа науки, а потом звереет, когда сомневаются не так, как он призывал.

- Получили? - спросила Валентина Николаевна. - Я же предупреждала… Одна болтовня… Я довольна, что вы получили свое… Разговаривать с ним бесполезно… Только время тратить.

- А почему ты плохая актриса? - спросил приезжий. - Разве так ты бы могла играть, если бы знала, для чего искусство?

- Я знаю, - сказала она.

- Сто тысяч трактатов об искусстве не могут ответить на один-единственный вопрос - что есть искусство. Очевидно, это может означать только одно- они написаны не на том языке, на каком задан вопрос… Кого ты сейчас играешь?

- Офелию. А что?

- Господи! - сказал приезжий. - Офелию ты играть не можешь! Ты склочница, а Офелия проста, как ласточка.

Актриса смотрела на него исподлобья.

- А ведь меня хвалят не только дураки… - сказала она. - Выходит, ты один прав?

- В искусстве это бывает довольно часто, Офелия, о нимфа!

- Значит, вы считаете, что искусство более прогрессивный способ мышления? - спросил ученый.

- Да не мышления! - сказал приезжий. - А жизни! Причем ее высший способ!

- Что же это означает практически: искусство - способ жизни? - спросил ученый.

- А то, что, когда человек воспринимает искусство, это другой человек, не повседневный. Не верите? Сейчас покажу…

Официантка Семина потихоньку все проталкивалась и проталкивалась и теперь стояла возле столика. Приезжий обернулся к ней.

- Спросите меня - верующий ли я, - сказал он ей.

- Вы верующий? - покорно спросила она.

- Да, - ответил приезжий.

- Как странно, - сказала она. - Совсем не похоже. А во что вы веруете?

- В вас, - сказал приезжий.

- Неужели не видишь?! - закричала ее подруга. - Он же тебя охмуряет!

- Он не охмуряет, - сказала официантка Семина.

- То есть как не охмуряю? - сказал приезжий. - Именно охмуряю! Вы спросили, верующий ли я… Я верю в то, что, пока в глубине души вы знаете, что вы красавица, ничто не потеряно… Вы красавица, вы же знаете это?…

«Ну, уж это загнул, - подумали все после того, как с испугом посмотрели на официантку Семину. - Н-да, загнул. Ври, да знай меру».

- Вы же знаете это?

- Нет…

- Не врите! - скомандовал он. - Вы сомневаетесь в этом только в метро!

- Почему в метро?… - жалобно сказала она. Нет…

Все смотрели на них. Разыгрывался какой-то аттракцион. Только вот какой, никто еще не мог понять.

- Потому в метро, что, когда вы садитесь на диван, самые красивые молодые люди садятся рядом с вами… И тогда вы сомневаетесь, что вы красавица… Потому что они садятся смотреть на девушек, которые напротив.

У всех были внимательные, настороженные лица.

- Не боитесь их, - сказал приезжий. - У всех то же самое… Отвечайте - правду я говорю?

- Правду… - сипло сказала она. - Откуда вы знаете про метро?

- Никто не обращает внимания на соседа, - сказал приезжий. - Все смотрят только на сидящих напротив, - он оглядел всех. - Но теперь… с этого момента и вовеки веков… все будут знать, что вы красавица… Все… Даже соседи в метро будут знать…

Что за существа женщины, черт побери! Всем даже страшно стало. Перед ними стояла красавица. Приезжий специалист по модам, протолкавшись к столу и оглядев Семину, быстро записал в блокнот: «Засаленный передник! Перспективно!!» - и поставил восклицательные знаки.

- Как вас зовут? - спросил приезжий почтительно.

- Муська ее зовут! - язвительно выкрикнула подруга. - Сокращенно Муська!

- А полностью? - спросил он и взялся за лоб, будто растерялся.

- Полностью зовут Муза, - сказала официантка Семина.

Приезжий потер лоб, взял свой сидор, оглядел всех и тихо пошел прочь. Потом вернулся:

- Я так и думал… Я так и думал, что вас зовут Муза, - сказал он. - Кто же у них еще может работать официанткой?…

Потом он ушел.

- Граждане, кто это? - спросила подруга Музы. - Валентина Николаевна, кто этот человек?

- Не знаю… - сказала актриса. - Никогда не могла понять… Он был клоуном…

- Не плачь, - сказала Музе ее подруга. - Не плачь…

- Я любила его… - сказала Муза. - Всю жизнь.

И тут началась какая-то толчея. Никто сразу и не понял. А потом вдруг у столика появился приезжий.

- Слушайте, дайте-ка я сяду, - сказал он. - Это мое место.

Никто уже ничего не мог понять.