Владимир Свержин - Сеятель бурь

Поражение Турции вызвало неподдельный интерес в Европе ко всему, хоть отдаленно турецкому, и теперь барышни щеголяли в кокетливых тюрбанах с перьями диковинных птиц, элегантно кутались в необъятные восточные шали, демонстративно курили булькающие кальяны, мешая их ароматный дым с неистребимым запахом мускуса, амбры и кошенили.

Законодательницей мод этого сезона по непререкаемому праву считалась гостившая у родителей в Нанте, а затем путешествующая от двора к двору вал иде-султан, несравненная и благословенная Накшидиль. Этот пункт не был учтен в статьях нашего тайного договора, но, пожалуй, его можно было считать достойной наградой госпоже Айме Дюбук де Ривери. Ликование Европы, вернее, той ее части, которая принадлежала или спешила примкнуть к рыцарственному союзу изливалось на участников недавних событий обилием почестей и орденов. Даже Протвиц, старавшийся не казать носа на передовые линии, гордо щеголял новенькой серебряной медалью, на которой выходящая из облацей рука утверждала крест на святыне православия. «Свершилось!» – гласил короткий девиз на блестящем диске награды.

Сокрушителя Порты, «великого Бонапарта», ждали лавры совсем иного рода. Ближе к середине июня, когда мы едва только пристали к берегу Севастопольской бухты, гонец принес вести, мигом облетевшие крепость и давшие очередной повод оживленным разговорам обывателей. Во-первых, народ Черногории и Македонии в едином порыве смиренно преподнес венец принцепса Александру Дюма. Теперь, к великой радости последнего, он мог по праву именоваться Александром Македонским, чем и не замедлил воспользоваться.

Но едва успели мы подивиться столь забавной прихоти славного полководца, как вслед за одним гонцом примчался другой. Его сообщение гласило, что освобожденный народ Эллады и Архипелага желает видеть королем не кого иного, как победоносного Наполеона Бонапартия, графа Российского и священной Римской империи, светлейшего князя Боспорского и прочее, прочее, прочее…

Я видел, как вспыхнули при этой новости глаза избранника, но внешне он продолжал хранить невозмутимое спокойствие. Не дав однозначного согласия, Бонапарт велел писать, что выйдете этим изъявлением народным к императору Павлу, у коего на службе ныне имеет честь состоять, однако же, не дожидаясь окончательного решения государя, он готов был принять титулы принцепса Спартанского и герцога Афинского, как того желали обретшие свободу греки.

Третья новость поджидала нас уже в столице. Я узнал о ней по дипломатическим каналам едва ли не в тот же день, что и Наполеон, и был вынужден попросить некоторую паузу, чтобы осмыслить услышанное. На графа, князя, герцога и принцепса в одном лице это известие произвело куда меньшее впечатление. Речь шла о личном письме базилевса Александра королевскому высочеству и любезнейшему брату принцепсу Спартанскому с предложением скрепить узы взаимного почтения, рожденного на поле брани, родственным союзом. Драгоценным призом увенчанному лаврами победителю Османской Порты и будущему королю всех эллинов предлагалась нежная и трепетная рука младшей сестры повелителя французов и македонян. Лицо европейской политики вновь исказила гримаса не то удивления, не то испуга.

Июльские дожди сбивали чужеземную дорожную пыль с омытых в Босфоре сапог полков русской армии, заменяя ее исконной отечественной грязью. Армия возвращалась на родные квартиры. Мы с «Отцом Победы» заседали у жаркого камина Брусьева Костыля в компании «Вдовы Клико» и закусок, присланных от Шульца.

– Говорят, мулатки бывают весьма хороши собой, – рассматривая на свет золотистое шампанское в хрустале, без особого энтузиазма заметил Наполеон. – Смешение кровей, смешение нравов…

– Шо-то не вижу радости во взоре, – рубил сплеча Лис, еще с утра начавший обмывать по очередному кругу все полученные ордена. – Ты ж без пяти минут король! Причем не какого-нибудь там укутанного снегами вьюжного приполярья, а вполне себе курортной страны, где сплошь руины, гречанки и Олимпийские игры в очко и на дудке.

– Сергей, ты пьян, – тщетно пытался я осадить друга.

– Да ну, скажешь! – отмахнулся Лис. – Скока я там выпил? Не, ну, принцепс, в принципе сам мозгами разбросай, дела здесь, прямо скажем, не фонтан. Ты Павла утром на разводе видел? Его уже скоро будут выносить, как знамя части, только на носилках! А Сан Палыч – еще тот ушлёпок, я тебе авторитетно заявляю, жизни тебе при ём не будет.