Владимир Свержин - Все лорды Камелота

– Оно стало багровым, Моргана. Багровым, а не пурпурным, – сумрачно поправил её Мерлин. – А пурпурной будет королевская мантия во-он того мальчишки. – Он торжествующе обвёл глазами онемевшую от удивления публику. – Именно его зелёное одеяние овидда не станет белым плащом друида. Именно он своей мягкостью дал силу жить твёрдым. Не правда ли, Торвальд? И он видел два полумесяца, грозившие последним часом. Ведь так, дружок?

– Д-да, милорд, – чуть слышно проговорил Годвин, ошарашенный, похоже, более всех присутствующих.

– «Не, ну каков!» – гордо заявил Лис. – «Бац-бац, и в дамки! Дрожать, бояться, деньги не прятать! Не как-нибудь кто, а ваше величество Годвин – великий и ужасный».

– Но сын короля-медведя… – едва смогла произнести всё ещё не пришедшая в себя фея Моргана, – ведь это же Мордред?!

– Несомненно, моя дорогая, – кивнул Каранток. – Но дело в том, что Годвин тоже его сын. До своей женитьбы на Гвиневере Артур был женат на дочери графа Севена – Лизонере. Я сам благословил их брак.

– Ты, Мерлин?!

– Да. Несчастная умерла родами.

– «Слушай, это не Мерлин, а какой-то именной пестун семейства Пендрагонов! Интересно, кого из этой семейки он ещё вскормил своей волосатой грудью?»

– «Я думаю, хватит и этих».

– Ваше высокопреосвященство. – Моргана не желая сдаваться, апеллировала к Эмерику. Такого хода от неё не ожидал никто. В первую очередь сам архиепископ. – Может ли считаться законным брак, освящённый магом и друидом?

– «Ой-ей-ей! Можно подумать, можно подумать! Её Мордред сильно законный!»

– «Из двух незаконных – Мордред старший».

– Может, – после недолгого раздумья заявил примас Британии, вернув в состояние полного обалдения тех, кто из него только начал выходить.

– «Слу-ушай, а нам, часом, Эмерика в Зачарованном лесу не подменили? Шо это у него за левый уклонизм? Прямо не епископ, а перекрашенный друид!»

– Любовь есть чувство богоугодное. Браки устраиваются на небесах, а стало быть, бессмысленно говорить, что тот или иной обряд, если он был совершён, более свят, чем другой. Мне известно о женитьбе Артура и Лизонеры, хотя король и старался хранить её в секрете. Так что и в тебе, Мордред, и в тебе, Годвин, одинаково течёт королевская кровь. Но если Артуру было угодно завещать свой венец Годвину… Церковь с радостью признает его королём.

– «Понятное дело, с радостью», – хмыкнул Лис. – «Отлучение-то с Мордреда ещё не снято».

– Бывшего овидда?! – возмутилась Моргана.

– Не тебе говорить об этом, фея! Это наше дело, Церкви и Годвина!

– Мой король, – Лендис, по-прежнему стоявшая рядом с юным Пендрагоном, вложила свои руки в его ладони, – примите мою верность и со мной верность всей Каледонии и Горры.

– Принимаю, – прошептал Годвин. – Встаньте, милая королева.

– Вот так дела! – услышал я голос Кархейна. – Годвин, – он подошёл к оруженосцу, придавленному нежданно навалившимся величием, – прости. Мой король! – он преклонил колено и протянул свой меч рукоятью вперёд. – Примите мою верность. И хотя я не могу прибавить к своей верности верность даже одного подданного, присягаю, что моя будет неколебима.

– И моя тоже, – подошёл к Годвину Констан. – Хотя я лишь недавно стал рыцарем и не могу считать себя равным присутствующим здесь, присягаю и отдаю тебе свою верность. – Он встал на колено и протянул меч.

– Прах тебя подери! – взревел сэр Борс. – Ты – настоящий Пендрагон! Прими и наши мечи, король Годвин!

Мечи Магэрана и Сабрейна последовали за клинками королей Арморики, и с каждым новым эфесом, возвращаемым в руки коленопреклонённого рыцаря, всё темнее становилось лицо Морганы и всё задумчивее – лицо Ллевелина.

– За себя и за королевства Камбрия и Нортанумбрия присягаю тебе, король Годвин, – медленно произнёс Ллевелин, преклоняя колено. – И лорды этих королевств присягают тебе. Прости мне подлог, дорогой племянник. Он был продиктован не жаждой власти, а лишь опасением, что королевство достанется тому, кто недостоин наследовать венец Пендрагонов. – Он говорил, взвешивая каждое слово так, словно боялся недосказать или сказать лишнее.

– «Ловко съехал с базара», – вставил Лис. – «Неплохое решение для того, кто находится между молотом и наковальней».

– Встаньте, король Ллевелин. Я верю вам. – Годвин поднял дядю с колен.

– «Ты, ба! Наш ботаник уже научился вести большой политик! Врёт и не краснеет».

– А вы, сэр Торвальд, – язвительно процедила Моргана. – Отчего не присягаете вы? Разве честь, оказанная вашему оруженосцу, не радует вас?