Владимир Свержин - Все лорды Камелота

– Господи, да это же святой Каранток! – вдруг ни с того ни с сего завопил сэр Кархэйн, обнажая меч и бросаясь к ведущему вниз люку.

– Куда?! – успел схватить его за плечи Лис. – Жить надоело?!

Сэр Кархэйн возмущённо сбросил руки Рейнара со своих плеч.

– Это святой Каранток, сын короля Уэльса Берримора. Моего короля. Как верный вассал я обязан спасти жизнь королевскому сыну. Как добрый христианин я должен вызволить святого из рук нечестивцев.

– Уж не знаю, какой он там святой, – пробормотал я, – но текст он шпарил из апокрифического апокалипсиса святого Петра. Впрочем, кого здесь волнуют подобные мелочи?

– Как ты собираешься его спасать? – пытался урезонить нашего боевого товарища Лис. – У нас после утреннего штурма осталось не больше десятка бойцов. Стоит тебе открыть ворота, и тут же все флаги в гости будут к нам.

– Значит, я умру, выполняя свой долг, – не унимался недавний оруженосец, пытаясь вырваться из цепких Лисовских объятий. – Погибну, как подобает рыцарю!

Следя вполглаза за этой перебранкой, я не упускал из виду ни крепостного двора, где, похоже, назревал небольшой мятеж, ни картины предуготовления святого Карантока к роли великомученика. В то время, когда солдаты Ангуса, сбив с ног сына валлийского короля, ожесточённо пинали его древками копий, соотечественники избиваемого принца, составлявшие на данный момент почти половину оставшегося гарнизона, с яростью, достойной лучшего применения, пытались прорваться к воротам, стремясь поскорее открыть их и прийти на помощь местночтимому святому. Стоит ли говорить, чем бы закончился этот бой. Стоит ли говорить, чем грозил нам всем этот бунт внутри бастиды.

Вот уж воистину, когда пессимисты говорят: «Хуже некуда», – оптимисты спешат их утешить: «Не волнуйтесь, есть». Если это и есть милость небес, на которую мы уповали, то, пожалуй, без неё было спокойнее.

Внезапно Лис, уже сваливший Кархэйна и прижимающий теперь его к полу, отвлёкся от своего занятия и начал вглядываться в горизонт. Это было опрометчиво с его стороны, поскольку, воспользовавшись заминкой, молодой рыцарь пинком колена сбросил с себя противника и всё же устремился вниз по лестнице.

– Капитан! – поднимаясь на ноги, крикнул Рейнар, указывая пальцем в небо. – Похоже, это дракон. Или База с катером расстаралась?

Я вгляделся в стремительно увеличивающуюся точку, мелькающую среди высоких облаков. Она всё приближалась, и теперь я мог рассмотреть её получше.

– Это не дракон. И, увы, не катер. Это виверна.

– Кто? – переспросил Лис.

– Виверна. Тоже ничего себе обитатель бестиария. Но специфический. Наш, британский. Вместо четырёх лап две, размеры поменьше, хвост заканчивается не копьевидно, а эдаким костяным образованием вроде шестопёра. Летает значительно быстрее дракона, вместо пламени изрыгает невыносимое зловоние. Ну и опять же встречается только на наших островах.

– Молодец, Вальдар. Садись – отлично. Просто не человек, а британская энциклопедия молодых сурков. Ну и что теперь прикажешь делать с этим птеродактилем?

– Вот с этой напастью, надеюсь, нам ничего делать не придётся, – глядя на стремительно пикирующую тварь, усмехнулся я. – Похоже, это не по нашу душу.

Словно подтверждая мои слова, снизившаяся виверна вышла из пике в какую-то невероятную глиссаду и, сложив крылья, врезалась в строй рыцарской конницы принца Ангуса. Человек пять всадников вылетели из сёдел, давая ужасной твари возможность плавно затормозить. И тут же воздух наполнился таким истошным воплем и непереносимым смрадом, который даже здесь, за сто ярдов от происходящих событий, вызывал страстное желание забиться в угол и вернуть обратно всё съеденное на этой неделе.

Рыцарский отряд, ещё минуту назад пугавший грозной стройностью своих рядов, перестал существовать буквально в мгновение ока. Обезумевшие кони, сбрасывая ошеломлённых седоков, мчались сквозь боевые порядки голоногого ополчения, падали, спотыкаясь на каменной осыпи, кувыркались, ломая шеи и давя цвет каледонского рыцарства. Во всей этой сумасшедшей карусели, подобно взбесившейся стрелке компаса, крутилась на месте виверна, раздавая перначеобразным хвостом удары направо и налево. Она щёлкала зубастой пастью с выдающимся вперёд гипертрофированным клыком-клювом и издавала при этом такой отчаянный вопль и такое зловоние, что казалась явным исчадием ада, вырвавшимся на белый свет, чтобы пожаловаться на злые муки и притеснения, чинимые несчастному монстру в геенне огненной.