Фёдор Чешко - Час прошлой веры

Олег облизнул сухие горькие губы:

- Ксеня... Где же ты, Ксеня?

И словно в ответ на этот еле слышимый шепот, прямо перед ним с гулким тяжелым всплеском взметнулась из неглубокой воды драконья голова на короткой и толстой шее. Суетливые ручейки шустро сбегали с грубой замшелой чешуи, огромные круглые глаза мерцали тускло и холодно, судорожно подергивающиеся ноздри со свистом втягивали стылый и влажный воздух... Глупо, как глупо было надеяться, что прошлое ожило, лишь чтобы напугать и оставить в покое! Ничто еще не кончилось - это только начало.

Страшный рывок за ноги швырнул Олега лицом на траву, будто выдернули из-под подошв землю, и будто теперь она тяжело проворачивается под ним, царапая лицо жесткими стеблями. Упираясь кулаками, напрягшись до хруста в костях, Олег сумел перевернуться, увидеть: то, крылатое, появившееся первым, уже здесь. Вцепилась зубами в Олегову тень, урчит, упирается, тащит за нее, как за продолжение ног, обратно в часовню... А потом окружающее вдруг полыхнуло в глаза неистовым пламенем, рассыпалось искрами и погасло.

Обморок продолжался недолго, но когда Олег снова обрел возможность видеть и понимать, поблизости уже не было ни крылатого волка, ни вынырнувшего из болота ящера. И Ксюши не было. А были стены часовни вокруг, земляной захламленный пол, полумрак и знобкая сырость - и все. Так, может быть, только что пережитый ужас был просто нелепым сном?

Нет. Олег не смог бы объяснить, откуда оно взялось, это ясное осознание реальности произошедшего, - просто оно было и не оставляло ни надежд, ни сомнений в своей безошибочности. Что-то еще должно было произойти, что-то, к чему случившееся было только прелюдией.

Олег торопливо забарахтался: встать, успеть встретить назревающее так, как подобает человеку встречать судьбу. Стоя. Но он сумел только приподняться и сесть, привалившись к стене. На большее не хватило ни сил, ни времени.

Теперь страшное случилось с полом. Почти посередине часовни вспучивался округлый бугор, будто что-то прорастало там, рвалось наружу, и спрессованная щебнистая земля в треске и стоне медленно поддавалась этому настойчивому стремлению.

Вот бугор лопнул, разбрасывая обломки кирпича, комья глины, и из вершины его выпятилось непонятное, заостренное, будто и впрямь непомерный росток проклюнулся.

Росток... Тяжкий островерхий шлем, а под ним - усатое лицо с резкими недобрыми чертами, с залитыми чернотой ямами вместо глаз... И вот, уже весь отягченный непомерными мускулами и обильным вооружением, идол встал, вознесся шишаком к неблизкому потолку. Часовня невесть откуда наполнилась запахом гари и едким дымом. Кашляя, задыхаясь, утирая слезящиеся глаза, Олег следил, как дым этот струйчатым саваном обвивает идолище, как втягивается в многочисленные щели, исчертившие его черное, словно обугленное, тело, и оно на глазах светлеет, наливается цветом и крепостью вымытого влажными ветрами древнего дерева. Все четче проступали подробности тонкой резьбы, уродливый нарост у подножья оформился в прижавшуюся к ногам божества давешнюю крылатую тварь, и воздух снова стал чистым.

А потом с гулом лопнула стена в дальнем углу, и неведомая сила выбросила из-под нее три белесых каменных глыбы. Они тяжко прокатились по полу, сами собой сложились, образовав голову виденного Олегом в болоте пучеглазого ящера. Сложились непрочно - видно было, что многого не хватает.

Смутно, муторно было Олегу. Страх, казалось, уже навсегда въевшийся в душу, ненасытным клещом высасывал кишащий мыслями разум и вместе с тем наполнял его новым, каким-то беспричинным знанием сокровенной сути происходящего. Олег знал - не предполагал, не догадывался, а именно знал, - что деревянный кумир - это Перун, что был он в незапамятные времена повален, сожжен и сброшен в яму, ставшую потом фундаментом часовни. Знал, что глазницы его пусты потому, что два огромных рубина - очи идолища были украдены ниспровергшим его священником, и знал, что священник этот погиб, когда в едва достроенную часовню с безмятежного утреннего неба ударила карающая молния, - ударила и сожгла во мгновение ока. В те времена древние боги были еще достаточно сильны искренней верой, чтобы повелевать стихиями...

А еще Олег знал, почему приник к ногам Перунова идола Переплут; и что кроме этого, деревянного, были здесь и каменные идолы - тоже знал. Идолов этих раздробили и ввергли в болото... Нет, не так. Болото тогда было озером. Но ко времени строительства новой часовни оно усохло, исторгло из вод своих останки былых богов, и те из них, что покрупнее, заложены были в фундамент и стены - не из-за нехватки камня, а в знак торжества над старым. В том числе и останки этого ящера... Ящера? Ну да, ведь это и есть имя его - Ящер!