Фёдор Быханов - Часы из прошлого

День выдался подстать всей затянувшейся осени – исключительно промозглым и ветреным. Но этим вовсе не собиралась ограничиваться неприветливая погода Так что тревожное ожидание чего-то еще более безжалостного лишь подчеркивали, беззастенчиво раздетые до самых сухих веток и гораздо раньше времени, голенастые ныне тополя и клены. Словно взывая о милосердии к природе, как свой последний шанс уцелеть, сейчас выставили они – навстречу низко плывущим серым стадам облаков, растопыренные клешни своих озябших веток.

И хотя понятно всем, что уже поздным-позднёхонько что-либо менять. До будущей весны не вернуть вспять прежние яркие краски только что отгулявшего короткого бабьего лета. Однако, смирилась со своей участью пока лишь одна листва, густо усыпавшая все вокруг миллионами обрывков недавнего желто-красного праздничного наряда. Им так и не успела роща покрасоваться всласть – как в прежние годы с теплой затяжной осенью, перед суетливыми обитателями соседней автострады.

И опавшая листва безропотно, но с хозяйской деловитостью, улеглась по обе стороны асфальта разноцветным мягким ковром. Да так, что проезжающим мимо нельзя не заметить, как повсюду мокнут эти своеобразные визитные карточки осени, то скрученные наподобие папиросных заготовок, то абсолютно плоские, словно вырезанные из консервной жести отточенными ножницами затейливого кровельщика.

Так они и разлеглись, не выбирая особенно лучшего кому-то места. Одинаково густо, опавшие с деревьев листья укрыли и мохнатую от сухой травы стерню обочины, и глубокие рытвины. Скрасив, (словно напоследок старика – тщедушная бородка), «земляные морщины» канав и оврагов, протянувшихся вдоль разбитого полотна дороги. Правда, наблюдать за их соседством пришлось недолго, лишь до, тходящего здесь, резко в сторону от «асфальтовой реки», своротка уже проселочной «гравийки».

Первой, на здешнюю – далеко не самую лучшую перемену своей участи, отозвалась капризная подвеска одинокой машины, рискнувшей окунуться в средоточие примет, надвигающихся на среднерусскую полосу, зимних холодов. С какой-то откровенной брезгливой дрожью в своих чутких амортизаторах, совершенно необычной – синей расцветки «Мерседес-600» покатил вглубь чащи, не разбирая пути – прямо по лужам, все дальше и дальше в беспросветную глушь от благородного покрытия трассы.

Водитель, даже затылком напрягшийся от подобного варварского использования его любимца, недоумевающе глянул в зеркало заднего вида. Сделал это не случайно, с стараясь по глазам, сидящей сзади него в салоне лимузина, пасса жирки понять, ее ошиблась ли она, с сегодняшним маршрутом?

И у него настоящее время был конкретный повод для подобной, пусть и немой укоризны. Дескать, может быть, не подумала хорошенько, когда указала ему именно на это жалкое подобие пути, как на конечную цель их неблизкого путешествия от столичного благополучия?

Та, словно по сгустившемуся в салоне машины напряжению, несомнено почувствовала недовольство водителя. Однако, не обратила на него должного внимания. Во всяком случае, не проявила никакого опасения по части всего мерзопакостного, увиденного за окном теплого и уютного салона их машины. Тем более, что появилось полное убеждение в в правильности именно этого, только что выбранного ею, пути.

Им, окончательно и теперь уже совершенно бесповоротно, стал самый обычный дорожный указатель. Тот самый, чьи облупленные на ветру и солнце, белые буквы тесно жались друг к другу на синем поле гнутого жестяного прямоугольника. Он косо висел сейчас, зацепленный одним левым углом на, чудом сохранившемся в теле столба, гвозде.

– Указатель-то старый-старый, но задачу свою исполняет исправно, – вслух усмехнулся шофер, оценив перемену, произошедшую на лице пассажирки.

Да и как иначе, можно было отнестись к указателю, коли именно на нем путникам вполне успешно удалось разобрать суть первоначального, еще не выгоревшего на солнце, как сейчас, текста. А значит уже нисколько не сомневались сидевшие в машине насчёт того, что близки к своей цели. «Психиатрическая больница Мособлздравотдела» была где-то здесь совсем не по далеку. Многоопытный шофёр для себя ещё и уточнил, что скорее всего – сразу по окончанию этой сумасшедшей дороги.

Как будто разделяя его мнение, куда более солидно выглядела, на том же самом столбе, грубо вырубленная дощатая стрелка, повернутая своим острым концом именно на, так негостепреимно принявший иномарку, неказистый проселок. Что сразу не понравился городскому водителю, избалованному роскошными московскими асфальтами.