Георгий Гуревич - Под угрозой

И Бетти была готова, когда наступил тот черный день — 29 октября.

Муж сказал:

— Бесс, ни о чем не спрашивай. Мы уезжаем в Южную Африку, пароход отходит через три часа. Собирай все ценное и умоляю: будь мужественна, не спрашивай ни о чем. Потом я все объясню, все!

Она-то была мужественна, отбирала, укладывала, сносила в прицеп. Это он растерялся, путал, ронял, терял, хватался за голову и все повторял:

— Бетти, ни о чем не спрашивай! Верь мне, так надо, так будет лучше. У нас будет много денег, больше, чем здесь. В Южной Африке есть английские школы, дети будут учиться на родном языке. Только не спрашивай, я объясню потом. Верь мне, так надо, так будет лучше.

Бетти не верила, но выбора не было. Кто не умеет плавать, должен держаться за мачту. Бетти одевала девочек, рассказывала младшему сказку. Впрочем, детей утешать не требовалось. Они радовались предстоящему путешествию, прыгали и хлопали в ладоши.

Она уже сидела за рулем, когда Гемфри вспомнил о билетах. Вручил ей билеты, деньги и документы, сказав: «Я тут задержусь, встречусь с вами на пароходе». Поцеловал торопливо (до отплытия оставалось два часа с четвертью) и спрыгнул с подножки, повторив еще раз: «Я все объясню в каюте». Бетти включила зажигание, выжала сцепление, дала газ. Даже некогда было проститься, оглянуться на голубой домик. Когда везешь троих детей, нельзя отрывать глаза от дороги.

Некогда было оглянуться, и некогда волноваться. Дорога. Город. Порт. Багаж. Дети. Со всем надо управиться одной, все помнить, обо всем подумать. Не растерять бы детей, не растерять бы вещей! Носильщики, лебедки, трапы, коридоры, толчея. Девочки, не отставайте! Девочки, смотрите за малышом. Наконец, приведя детей в каюту, Бетти перевела дух. Кажется, все в порядке. А где же Гемфри? Он не опоздает? До отплытия только четверть часа!

Гудела басистая труба, галдели провожающие, стараясь перекричать друг друга. Бетти проталкивалась к перилам. Что это? Уже журчат блоки, поднимая трап? А Гемфри? Он не успел? Он изменил? Бросил ее с детьми?

И вдруг она услышала голос мужа. Не на палубе, не с пристани. Голос несся с неба, из черных глоток радиорупоров.

— Леди и джентльмены! — грохотал Йилд. — Сегодня в девятнадцать часов ноль-ноль минут Комитет по борьбе с землетрясением произведет решающий взрыв. Все подготовительные работы выполнялись по плану лучшего прогнозиста мира, советского ученого мистера Грибова. Опасности нет никакой, но на всякий случай настойчиво просим вас выйти из домов под открытое небо — на поля, площади, скверы, пашни, подальше от всяких стен…

Ширился клин желто-серой воды между бортом и молом. Закопченный буксир оттягивал от причала судно. Пассажиры говорили все разом, обсуждая известия. Некоторые горевали, что не увидят редкого события, большинство радовалось, что избежало риска, тревожилось за оставшихся. Голос Йилда гремел над бухтой, и Бетти, рыдая, протягивала руки к рупорам:

— Гемфри, Гемфри, благородный и великодушный! Семью ты спас от опасности, а сам остался, как капитан на посту. Гемфри, прости меня за подозрения! Гемфри, бог спасет тебя, и мы не расстанемся никогда!

К сожалению, Бетти ничего не угадала. Все обстояло хуже, гораздо хуже.

Взрыв сегодня!!!

Леди и джентльмены! Все вы знаете, что нашему любимому штату угрожает землетрясение. Знаете вы и о героических усилиях, предпринятых, чтобы отвратить бедствие. Мы пробурили 24 скважины и заложили атомные заряды, готовясь неторопливо и планомерно провести серию взрывов в середине ноября. Но в последние дни обстановка катастрофически ухудшилась. Мы не имеем возможности откладывать. Сегодня в 19 часов 00 минут…

События плыли мимо Грибова. Он вышел из игры, последние волнующие месяцы провел вдали от очага землетрясения, в спокойной Москве. Он мог только нетерпеливо ждать известий, изредка звонить по телефону Йилду или Мэтью, сердиться на отсутствие писем. И Грибов не знал, что Йилд не хочет писать правду, а Мэтью не может, что он тоже выведен из игры… самым вежливым путем.

Дело в том, что в начале ноября в Америке проводились выборы, переизбиралась половина сената и половина губернаторов, губернатор Калифорнии в том числе. И Мэтью выдвинули кандидатом клубы сторонников разоружения, те самые, которые так энергично боролись за мир и согласие в свое время.

Эти клубы были так сильны и многочисленны, что старые партии, соперничавшие между собой сотню лет, на этот раз объединились, выдвинули общего кандидата. У одной партии эмблемой был слон, у другой осел. И сейчас на общих знаменах появился «слон-осел», двухголовый странный зверь. Американцам он напоминал «тяни-толкая» из детской сказки о докторе Дулитле.