Георгий Гуревич - Под угрозой

«А что еще нужно женщине?» — говорили соседки.

Бетти могла одевать своих девочек, как кукол; каждый сезон шила себе новое платье, у нее был телевизор и холодильник, электрополотер и электропылесос, чудо-печь и стиральная машина. Родив троих детей, она сохранила хорошую фигуру. У нее хватало времени на гимнастику, на ванну и косметический массаж. Чего еще желать? Конечно, это и есть счастье.

По вечерам Бетти смотрела телевизор, иногда даже читала журналы. Читала не для себя, готовила темы для беседы с мужем. Самой ей книги казались надуманными: голод, нажива, преступления, страсти! Она уже забыла о голоде и не верила в страсти. («Не может быть, чтобы разумная женщина изменяла мужу, рискуя потерять голубой домик. Это ненормальная какая-то».) В голубом домике не было страстей, здесь господствовал уют, чистота, тишина, успокаивающая сонная музыка блюза.

Однако домик стоял на земном шаре, дождь барабанил по его крыше и ветер стучал в окна. Окна можно было закрыть ставнями, крышу подновить, чтобы не протекала, дверь запереть, законопатить щели. Но разве улитка в своей раковинке застрахована от гибели? Пройдет великан в тяжелых башмаках, наступит каблуком, хруст — и конец.

В счастливой душе Бетти жил постоянный страх за свое маленькое голубое счастье. Бетти панически боялась внешнего мира, насылавшего на улиток беды. Болезнь была одной из этих бед: мутные глазки детей, частое дыхание, жар, многозначительные мины докторов. Бетти боялась также несчастных случаев, автомобильных катастроф, боялась пожаров и киднэперов — гангстеров, крадущих детей. Боялась войны и атомной бомбы («И слава богу, что началось разоружение»), боялась, как все американцы, безработицы. Ей даже снилось часто, что Гемфри приходит мрачный, ложится лицом в подушки, уныло бормочет: «Милая, мне дали расчет». А за голубой домик надо вносить деньги еще восемь лет, не оплачена мебель, прицеп и чудо-печь. Гемфри едва ли сумеет устроиться, потеряв работу в бюро прогнозов. «Что будет с нами?» — спрашивает Бетти и просыпается с криком. Какое счастье — только сон!

Хуже всего беспомощность. Разве могла Бетти предотвратить болезни, атомные бомбы, землетрясение, потерю службы? Могла только молиться: «Боже, пронеси! Пусть каблук наступит на другую раковину — на красную, зеленую, желтую, только не на голубую!»

И еще Бетти страшилась измены. С такой неохотой отпускала мужа поутру, так радовалась возвращению. В бюро столько чертежниц — все моложе и свежее ее. На свете бывают такие бесстыдницы, даже женатому человеку вешаются на шею.

Любила ли Бетти мужа? Она и сама не могла сказать: у нее чувства не отделялись от рассудка. Гемфри был ее мужем и ее опорой, она любила мужа и опору, страшилась за мужа и за опору, ухаживала за мужем и за опорой, как моряк ухаживает за своей мачтой и парусом. Гости видели нежную жену, прильнувшую к мужу в томном танце. А Бетти представлялось, что она одна в бушующем океане, закрыла глаза, чтобы, не глядеть на беснующиеся валы, и обеими руками держится за мачту. Только бы не разжать руки. И даже если мачту смоет волнами, главное — не разжать руки. Иначе гибель неминуемая.

Плохо тому, кто не умеет плавать!

Но до сих пор страхи были напрасны. Дети выздоравливали, муж приносил получку по субботам, танки переплавлялись в мартенах, бомбы топились в море, даже землетрясение Гемфри обещал предотвратить.

А тут еще Джеллап посетил голубой домик.

Бетти догадалась, кто был их гость. Его лицо и клетчатая машина слишком часто мелькали на страницах журналов. Догадалась, но промолчала. Если король хочет остаться неузнанным, пусть считает, что его не узнали. Пусть ему будет приятно в голубом доме, может быть он захочет приехать еще раз, зачастит… привезет своих внуков подышать чистым воздухом. Внуки привыкнут играть с ее дочками, детская дружба перерастет в юную любовь, со временем Бетти станет тещей миллионера.

Испокон веков европейские девушки мечтали о прекрасных принцах, американских приучали мечтать о прекрасных миллионерах.

И хотя Джеллап не приезжал вторично, какие-то мечты начали сбываться. Гемфри ходил веселый, потирал руки, посмеивался. Однажды спросил даже:

— Какой подарок ты попросила бы, если бы муж у тебя разбогател?

Бетти мечтала о гласоновой шубке, непромокаемой, теплой и прозрачной. Так интересно выглядит, когда ты зимой идешь по улице в летнем открытом платье. Дождь, мокрый снег, а ты как будто зачарованная. Издалека даже незаметно, как стекло поблескивает.