Колин Уилсон - Метаморфозы вампиров-2

Прихлебывая воду, Карлсен постепенно вошел в состояние, где время теряло смысл. С таким же успехом можно быть деревом или камнем, стоящим на одном и том же месте десятилетия, а то и века. Это ощущение вневременности, понял он, исходит от каджеков, особенно от сенгида. Совершенно непохоже на расслабление, какое иной раз испытываешь после пары мартини — там эйфория чисто физическая. Под теперешней релаксацией крылось небывалое, радостное волнение — от сознавания, что спуск в себя можно продолжить, подобно тому, как спускаешься в шахту. Там, внутри, зиждилось все знание, надо было лишь спуститься на соответствующую глубину. Получается, внешний мир абсолютно безотносителен. Понятно и то, почему каджеки не желают спать: совершенно пустое занятие. И то, почему их устраивает скудный рацион из сухой кожуры и воды, тоже ясно: это все, в чем они нуждаются. Остальное — бесконечно волнующие изыскания. Человек наслаждается пищей потому, что у него не развито чувство цели, и еда как— то скрашивает скуку. Карлсену же теперь было ясно, что скука — в высшей степени абсурд. Жить в бесконечно интересной Вселенной, и, тем не менее, не видеть причины для заинтересованности!

Глядя теперь, как каджеки посредством импульсов-стрел обмениваются идеями, он понял, что ими преодолен первый наиважнейший порог на пути к вселенскому пониманию. Они знают, что Вселенная бесконечно интересна и что она реальна, а не иллюзорна. До человека это часто доходит как некое в радостную оторопь ввергающее озарение, но через час-другой оно истаивает, оставляя всегдашний осадок, что «реальный» мир — это мир материальный, а озарение — иллюзия. Уже знать, что это не так, значит преодолеть порог, отделяющий животное от божества.

Усвоив это, он решил, что лучшее место — среди каджеков, в этой вневременной среде, где нет ни дня ни ночи, а единственное удовольствие — в волнующем поиске новых взаимосвязей, в попытке ввести бесконечность в границы изреченного.

Возвратясь в сиюминутную реальность, он увидел, как бараш, нагнувшись, говорит что-то на ухо К-10. Каджек, выслушав, сосредоточенно, без улыбки кивнул. Когда бараш удалился, сказал:

— Они ищут тебя.

— Кто, гребиры?

К-10 кивнул.

— Зондируют этот район энергетическими лучами.

— Они могут меня вычислить?

— Нет. Деревья не дадут их сканнеру проникнуть в пещеры.

— Ну и хорошо, — улыбнулся Карлсен. — Значит, им меня не найти.

Он взял еще кусочек кожуры, запил, и возвратился к внутреннему созерцанию.

Через несколько минут до него дошло, что к нему обращается сенгид.

— Ой, извините.

— Я спрашивал, что вы намереваетесь делать?

— Делать?

— Куда вы думаете направиться?

— Никуда. Я хочу остаться здесь.

Каджеки мельком переглянулись. Затем К-10 сказал:

— Это будет затруднительно. Видите ли, сенгид считаете вас боркенанааром.

— Кем-кем?

— Это означает «катализатор перемен», — пояснил сенгид. Карлсен растерянно пожал плечами. — В отдельные периоды истории определенные индивидуумы становятся катализаторами перемен, носителями определенной цели.

Карлсен возвел брови.

— Судьбоносными личностями?

— Не совсем. Иногда их цель состоит в одном единственном открытии, или воздействии на одно единственное историческое событие.

— А почему вы считаете, что я из их числа?

На вопрос ответил К-10.

— Ваш рассказ о долине Джираг. Вы говорите, что во сне получили послание, и что оно, возможно, спасло вам жизнь. Это похоже на то, что вы отмечены как боркенаар. А если вы боркенаар, то здесь вам оставаться нельзя. Вам надо идти и идти, пока не свершится ваше предназначение.

— Кто же его определяет?

— Мы не знаем. Возможно, Галактический Управитель.

— Одно из имен Бога?

— Нет. Это разум, не подлежащий нашему пространству и времени.

— Я все-таки не понимаю.

— Мы, и то не вполне понимаем, — улыбнулся К-10.

— Как же вы контактируете с Галактическим Управителем?

— Мы нет. Секрет знает лишь К-1, а его с нами больше нет.

— Тогда скажите, что я должен делать. Теперь подал голос сенгид.

— Зачем вы прибыли на эту планету?

Карлсен открыл было рот, но замешкался. Мысль о разъяснении вампиризма, — насчет Грондэла, Крайски, груодов, — примитивно как-то, не то… Но каджеки ждут, надо что-то говорить.

— Я прибыл сюда с человеком по имени Георг Крайски, он один из груодов. Вы знаете о груодах?

— Нам не надо говорить словами, — вмешался К-10. — Подумайте про то, о чем желаете сказать, и тогда откройте нам свой ум. — Видя нерешительность Карлсена, пояснил: