Дмитрий Колосов - Воин

— Нет, — мгновенно ответил Пан.

— Она! Она! — заявил Эрот. — Я сам видел.

— Заткнись! — рявкнул на него Громовержец. Он пристально смотрел в глаза Пану. — Спрашиваю еще раз: тебя попросила об этом Афо?

— Нет, — вновь сказал Пан.

— Должно быть ты плохо понимаешь, что сейчас может произойти. Дело обстоит таким образом, что если ты совершил все это по просьбе Афо, твоя вина невелика, тем более что я прекрасно понимаю тебя — трудно отказать в чем-либо нашей прелестной Афо. В этом случае я прощу тебя полностью, а наказание понесет она. Так ты отправился в Тартар по ее просьбе?

— Нет!

Зевс хмыкнул. Похоже этот разговор начинал казаться ему забавным.

— Я только поздоровался с ней, — выдавил Пан.

— Эрот! — приказал Зевс.

Мальчуган исподлобья взглянул на него.

— А я не видел ничего особенного. Они повстречались, перебросились парой слов и разошлись.

— Но ты же сам донес мне, что они долго разговаривали, причем, судя по твоим словам, Афродита о чем-то просила его!

— По моему, я ошибся.

Бросив на Эрота тяжелый взгляд, Громовержец угрожающе приподнял свой посох. Мальчуган не пошевелился.

— Ну ладно, допустим. Выходит, Пан, ты действовал по собственной инициативе.

— Да, — подтвердил лесной бог после небольшой заминки.

— И я могу сделать вывод, что ты хотел свергнуть меня, так?

— Да.

— Тогда объясни почему?

— Ты… Это, тиран и помыкаешь всеми нами! — выпалил Пан.

— Браво! — Зевс зааплодировал. — Тебе впору выступать перед афинской чернью. Ты наверняка снискал бы себе лавры лучшего демагога. Какой стиль! В чем же я провинился?

— Ты плохо обращаешься с нами.

— Н-да? — Зевс театральным жестом почесал затылок. — Возможно. И это все?

— Ты… — Пан замялся, мучительно пытаясь придумать еще какое-нибудь обвинение. — Ты…

— Я! Я! — передразнил его Зевс.

— Титаны нравятся мне больше, чем ты!

— Вот как ты запел! — процедил Громовержец. — Это только твое мнение или так думают и другие?

— Так думают все!

— Изменим ситуацию. Афо просто попросила помочь в этом деле, а именно заставить меня спасти человека, имя которого мы оба знаем. Ты согласился оказать ей такую помощь, но так как понимал, что не сможешь воздействовать на меня уговорами, то решил освободить титанов и использовать их силу в качестве аргумента против меня. В этом случае виноваты вы оба: она — в том, что попыталась взбунтоваться против меня, ты — в том, что хотел использовать враждебные всем олимпийцам силы. Но опять же, в этом случае твоя вина относительно невелика, потому что ты действовал, скажем так — не совсем по своей воле.

— Я действовал по своей воле, — упрямо настаивал Пан.

— Тогда поясни, почему ты так поступил.

Бог лесов пожал поросшими косматой шерстью плечами.

— Ты не можешь объяснить? — Пан скорчил неопределенную мину. — В таком случае выходит, ты бунтовщик, пожелавший захватить мою власть. Мало того, ты хотел использовать для этой цели наших злейших врагов — титанов. И наказание за подобный проступок может быть только одно — смерть. — Громовержец, усмехнувшись, посмотрел на Пана, тот побледнел, но не сказал ни слова. — Так кто же ты: жертва чар Афо или опасный бунтовщик, пожелавший свергнуть своего владыку? Отвечай!

По знаку Зевса Бриарей дернул за хвостик с такой силой, что оторвал его напрочь. На пол упали несколько капелек крови. Эрот хотел захохотать, но вдруг осекся и стал смущенно разглядывать свои грязные пальцы.

— Подумай, Пан, — внушительно сказал Зевс. — Кто ты есть на самом деле. Или ты по слабости характера поддался на уговоры, или же замыслил черное дело.

Пан молчал, с трудом удерживаясь от мелкой дрожи.

— Хорошо, я буду терпелив и повторю свои вопросы вновь. Это Афо упросила тебя помочь ей? Говори смелее, Эрот видел как вы разговаривали.

— Кто именно? Аполлон? Гера? Дионис? Гефест? Или, может, Афродита?

— Нет, только не Афродита! — поспешно воскликнул Пан.

— Однако, какая жертвенность! — Зевс скорчил приторную улыбку. — Ну что ж, ты достиг своей цели. Тебе удалось убедить меня, что Афродита здесь ни при чем, что все происшедшее дело лишь твоих рук. Исходя из известных мне обстоятельств и сделанных тобой признаний, я обвиняю тебя в попытке свергнуть власть Олимпийцев и приговариваю к смерти.

Эти слова ошеломили Пана.

— Но как же так? Меня нельзя… — Пан замолчал, затем вдруг улыбнулся и выпалил:

— Меня нельзя казнить, я же бессмертный!

— Не совсем. И сейчас ты убедишься в этом! — зловеще произнес Громовержец.