Дмитрий Колосов - Воин

— Вот уж не ожидал от тебя такой прыти, мой рогатый друг! Ты всегда казался мне тупым, но вполне благоразумным. Вот на что способна любовь! — В голосе Зевса были угроза и насмешка. Сидевший на подножии трона Эрот противно ухмылялся.

Пан хотел промолчать, но вместо этого взвизгнул, так как Бриарей, чьи могучие лапы клещами вцепились в запястья бога, дернул за столь любимый козлиному сердцу пушистый хвостик. Но это было не самое большое унижение, которое Пану предстояло испытать. И это была не самая сильная боль…

Он ловко провел стоявшего у входа в подземелье Гия, показав ему букет нарванных на ближайшей от дворца лужайке ромашек. Великан понимающе ухнул и опустил копье острием в землю, что означало: проходи. И Пан прошел. Его копытца звонко зацокали по неровной каменистой поверхности коридора, заглушая ток глубинных вод и эхо внутриутробных земных обвалов. Путь был неблизок. Пану предстояло прошагать пять раз по сорок сороков, прежде, чем он ступит в пурпурный грот, в стенах которого томились побежденные Зевсом титаны.

Бог шел по извилистым ходам и наполненным мертвенным светом пещерам. Он пробирался меж прозрачно-молочных, похожих на хрупкие ионические колонны, сталактитов и скользил на фиолетовых ледяных подтеках. Он ступал по хрустящей мраморной крошке и любовался снежными кораллами, пушистой изморосью покрывавшими потолок гротов. Свет его факела серебрил стены, мерцавшие блестками кварца, слюды, горного хрусталя, разгонял по ломкому очарованию лабиринта причудливые блики, которые гротескно повторяли движения спешащего в подземную бездну козлоногого уродца.

Этот мир был тих и безжизненен. Порой Пану, привыкшему к щебетанью птиц и шелесту листвы, бывало не по себе в мертвенном царстве, где единственным звуком был звон редких капель, просачивающихся сквозь известняковые своды. Но постепенно он привык к чуть влажной на ощупь тишине, находя даже, что время от времени не мешает заключать себя в подобную каменную клетку, где призрачное безмолвие рождает странные мысли, которые никогда не посещают в наполненном шумом мире людей и богов. Постепенно Пан привык к этому миру и прятался в его скорлупе от невзгод и огорчений, что подстерегали его наверху.

Но сейчас он бежал не от своего мира, напротив, Пан весь был в его власти. Пробираясь сквозь каменные завалы и нагромождения прозрачных кристаллов, он спешил выполнить просьбу Афо. И он был готов пойти ради прекрасной богини на все — даже на крушение мира, который был его домом.

Шаг за шагом он приближался к самому мрачному подземелью Тартара, где томились могущественные титаны, некогда поверженные Олимпийцами. По мере продвижения вглубь земли лабиринт становился все более мрачным. Исчезли яркие сосульки сталактитов, уже не попадались причудливые гроздья пиропов, россыпи бериллов, топазов и турмалинов. Мир стал серым и угрюмым. Казалось, что где-то неподалеку прячутся невиданные чудовища, тянущиеся своими липкими щупальцами навстречу гостю подземелья.

Пурпурный грот охранял третий из чудовищных братьев-гекатонхейров — Котт. Огромный монстр страшно обрадовался приходу Пана. Ощерив клыки, что должно было означать улыбку, он произнес:

— При-вет, Пан. Дав-нень-ко не ви-де-лись!

Говор великана был глух и невнятен. Гость не разобрал и половины произнесенной фразы, но смысл сказанного понял, потому что Котт не отличался разнообразием мыслей, каждый раз повторяя одни и те же слова.

— Привет, Котт, — ответил Пан и осторожно пожал одну из семнадцати или восемнадцати лап монстра. — Как поживаешь.

— Хо-ро-шо. При-нес цве-ты?

— Да, как обычно. Но сегодня у меня есть подарок и для тебя.

— По-да-рок?! — Котт радостно оскалился и заухал.

— Подарок. Дай-ка, думаю, принесу моему другу Котту что-нибудь вкусненькое. А то сколько уже раз приходил сюда и все без подарков. — Великан вновь благодарно заухал и вознамерился обнять Пана, но тот увернулся от подобных проявлений благодарности. Достав из заплечного мешка амфору, он протянул ее Котту. — Держи. Это самое лучшее вино, какое боги пьют на своих пирах.

Монстр издал новую серию радостных звуков. Он принял сосуд, отковырнул затычку и жестом предложил Пану составить ему компанию. Лесной бог отрицательно покачал головой.

— Нет, я не хочу. Это все тебе.

Котт кивнул. Изобразив блаженство, он облизнулся, затем засунул горлышко амфоры в свою пасть и несколькими огромными глотками осушил сосуд до дна. Пан, широко раскрыв глаза следил за тем как мощно двигается кадык на поросшей сизым волосом шее великана.