Максим Дегтерев - Карлики

Слева от арки кто-то охнул, следовательно, сапиенс посмотрел именно туда, а я, как всегда, ничего не заметил.

- В нем есть что-нибудь? - спросил Виттенгер, указывая на комлог.

- Пустой.

- Сами опустошили?

- Нет, таким и был.

- Так я вам и поверил!

- Придется поверить, - посоветовал я ему и таинственным голосом сообщил: - Могу еще кое-что продать.

- А у меня есть, чем заплатить? - усмехнулся он.

- Обсудим.

- Тогда валяйте.

Я пересказал ему свою версию. Правда, я ни словом не обмолвился о предполагаемом содержании разговора между Перком и Франкенбергом. Я вообще старался не говорить о возможных мотивах преступления.

- Неубедительно, - ответил он, внимательно меня выслушав. Мне захотелось сказать, что это, собственно, его проблемы, но - сдержался.

- Последите за ней. А заодно узнайте, где она была, когда произошел взрыв на Укене, - посоветовал я.

- Чем она так вам досадила, что вы решили спустить на нее всех собак?

- Если у нее алиби на время взрыва, то - ничем...

- Ладно, за вдовой мы последим. Но мне не нравятся ваши постоянные недомолвки. У вас же на лице написано "говорить или не говорить? " спрашиваете вы себя.

- И отвечаю: "Не говорить". - Я решил держать его на крючке. - Кстати, а где она была, когда погиб Перк?

- Сказала, что с утра она была дома, затем отправилась в детский сад за сыном.

- И вы проверили? - спросил я в надежде, что он ответит "нет".

- Не так чтоб очень тщательно. У нас нет оснований подозревать ее в убийстве мужа.

- Теперь, надеюсь, они появились. Виттенгер вздохнул:

- Похоже, вы меня используете.

- Это еще не известно, кто кого использует, - возмутился я, - вы уже достаточно получили. Особенно если учесть, что вам назвали имя преступника.

- Ладно, ладно, не кипятитесь так, - в его голосе впервые послышались миролюбивые нотки, - последим мы за ней, так и быть. Но, если что найдем, вам тоже придется делиться.

- Сначала найдите - там посмотрим. Виттенгер допил коньяк и заказал еще. Перехватив мой взгляд, сказал:

- Работы что-то много в последнее время. Сегодня еще одного торопыгу прибило к нашим берегам...

Он так и сказал - "торопыга". Нельзя было давать ему напиваться, подумал я.

- Какой еще торопыга?

- Если вдова невиновна, если вообще никто в смерти Перка не виновен, то он - торопыга, тот, кто торопит естественный ход событий, тот, кто раньше времени выпрыгивает.. - Не договорив, он сделал большой глоток своего напитка.

- Из окна?

- Необязательно. Вообще из лодки - Язык у него заплетался, и я подумал, что тот бокал, с которым я застал его, когда вошел в зал, был не первым и, вероятно, не вторым

- Ну и названьице вы придумали

- Не мы - мы названия не придумываем. Мы лишь вносим их в картотеки.

Пьяный полицейский, говорящий афоризмами, - это уже слишком. Я решил, что мне пора уходить. Но не тут-то было. Он схватил меня за рукав:

- Постойте, вы куда? Останьтесь... На нас начали оглядываться. Я снова присел. Виттенгер молчал, рассматривая что-то на донышке бокала.

- Выкладывайте, а то я спешу.

- Успеете, - ответил он так, будто знал, куда я спешу.

- Кроме дела Перка, вы еще что-нибудь ведете? - Я решил помочь ему, а то сидеть нам здесь до закрытия.

- Как вы думаете, почему они это делают? - задал он встречный вопрос.

- Делают что?

- Не прикидывайтесь дурачком! - взревел он. - Себя убивают зачем, спрашиваю!

Робкая парочка топталась у соседнего столика. Девушка едва заметным движением головы показала в сторону пьяного Виттенгера и сделала страшные глаза. Молодой человек кивнул в ответ, и они ушли в другой конец зала. Я посмотрел вслед удалявшейся паре. Нужно было что-то ответить, но отвечать не хотелось. Над словом "самоубийство" довлеет табу, говорить на эту тему как прилюдно раздеваться. Для Виттенгера табу, безусловно, тоже существовало, иначе зачем придумывать этот шутовской эвфемизм - "торопыга". Я взял у него бокал с коньком и отлил половину себе в шипучку. Полицейский осоловевшим взглядом следил за своим бокалом. Выражение лица у него было такое, будто бокал совершил все перемещения совершенно самостоятельно, без моей помощи. То, что в конце концов бокал снова оказался перед ним, его успокоило. Я сделал несколько глотков, крутившаяся в голове мысль обрела форму, но не содержание. Содержание так и осталось в той странной книге, откуда, собственно, происходила и сама мысль. Я осторожно предположил:

- Возможно, они вовсе и не себя убивают.

- Вы хотите сказать "не сами", в смысле, всем им кто-то помог? Виттенгер не понял мою идею. Честно говоря, я и сам ее плохо понимал.