Вадим Деркач - Меч митры, пепел и тим

- А как же? Человек - следствие своих предыдущих существований. По правде говоря, это все очень сложно. Я так и не узнал всего. Но сегодня утром я знал, что ко мне придет человек и придет он на берег... Да, необходимо много трудиться.

- А для чего?

- Для овладения знанием.

- Для чего?

- Что "для чего"? - растерянно переспросил незнакомец.

- Для чего трата времени. Что цена нечеловеческим усилиям и рабскому труду?

- Знание, а, как известно всякое знание используется во благо... мой собеседник замялся.

- Человечества, - подсказал я.

- Да, человечества.

- И чем ваша метода осчастливит мир?

- Всем. Это - поезда, которые никогда не сойдут с рельс, корабли, которые никогда не утонут, супруги, которые никогда не разведутся, уроды, которые никогда не родятся...

- Всеобщее благоденствие и процветание.

- Именно. Золотой век. Разве такая идея не стоит жизни?

- Нет, если эта жизнь не одна и не только ваша. Скучно. Все расписано и расчерчено.

- Перестаньте. Может быть скучно в Раю?

- Вольтер на вопрос: "Вы предпочитаете Рай или Ад?", ответил: "В первом климат лучше, зато во втором какая компания!"

- Конечно, он был Вольтером, а те другие, страдающие и жаждущие покоя и мира? Они не достойны счастья?

- В вашем мире никогда не родится Вольтер.

- Зато не будет Нерона, де Реца, Гитлера.

- А вот это не обязательно.

- Почему же?

- Предположим, вы имеете сложный механизм. Кто может вывести его из строя так, чтобы никто не заподозрил явного вредительства? Тот, кто лучше знает его устройство и принцип действия...

- Вы хотите сказать... нет, это возмутительно. Человек, столько лет отдавший подобной науке, не может быть носителем зла. Это цепочка, где одно звено крепко держит другое.

- Возможно, может быть, - рассеянно пробормотал я, бросая кости в бокал. Я потряс его над ухом и поставил на стол.

- Два-шесть, - произнес я с видом карточного шулера, срывающего банк.

- Не реально, - усмехнулся незнакомец, открывая кости. Глаза его округлились.

- Я знал, знал... Не один! - воскликнул он, вскакивая. - Я Максим Максимович Димов! А вы? Вы?! Какая радость!

Он схватил мою руку, отчаянно затряс ее и вдруг замер. Перехватив кисть за запястье, мой новый знакомый осторожно повернул ее внутренней стороной ладони к себе.

- Это что? - дрожащим голосом спросил он.

- Рука, - ответил я обеспокоено.

- Но где? Где линии? Где линии на вашей ладони? - почти закричал он, хватая мою левую руку. - Где вообще папиллярные линии?

Я посмотрел на ладони. Они были чисты, как только что застывший воск.

- Вы что? Пересаживали кожу? Жгли кислотой? - с надеждой взмолился Максим Максимыч.

- Это действительно странно, - произнес я, соображая, что теперь мои руки, мои пальцы не оставляют никаких отпечатков. - Я ничего не делал.

- Поймите, человек должен иметь линии. Они его судьба, следствие предыдущих существований...

- Я клянусь. Я ничего не предпринимал, чтобы избавиться от них. Совсем ничего.

- Не понимаю, - пробормотал Максим Максимыч, устало опускаясь на стул. - Вы же не Логос.

- Что я не?

- Только первопричина не имеет ничего прежде себя. Только у Господа нет существования и нет судьбы. Вы же не Бог.

Мне понравилось, что этот странный человек стал называть меня на "ВЫ", ведь я не просто одушевленный предмет, ангел я.

- Вы же не Бог, - снова повторил, убеждая самого себя, Максим Максимыч.

- А почему бы и нет? - спросил я, вновь принявшись за еду.

- Да, все напрасно, - пробормотал, не слушая меня, мой собеседник. Столько лет... Хирология, астро...

- "Херо" чего? - переспросил я.

- Хиромантия, - объяснил он и, помолчав, продолжил, - Я давно занимаюсь всем этим. Я редко ошибался. Я предсказывал судьбы, я читал жизни по звездам, определял болезни и исцелял.

- Вы считаете, что вершили добро? - поинтересовался я, ощущая, как что-то непонятное происходит со мной.

- Не знаю. Зло множественно, добро - едино, но великое добро часто становится...

Максим Максимович запнулся на полуслове. Глаза его казалось вошли в меня.

- Что с вами? - спросил он дрожащим голосом.

- Со мной? Ничего, - соврал я, чувствуя, как мой мозг отдаляется, оставляя сознанию малую толику себя. Так было, когда я бежал от изрешеченной машины, но если тогда шок мог быть виной странного состояния, то теперь происходящее было пугающе непонятным.

- Проникнуть в суть вещей - для человека много, - услышал я голос и то был мой голос, но это был не я. - Нет ничего в проникновении существующего в несущественное. Так ты хочешь проникнуть в суть человека?