Вадим Деркач - Сказка об искателе вчерашнего дня

Вадим Деркач

Сказка об искателе вчерашнего дня

Когда-то в моем саквояже было полным-полно сказок и историй. Небрежно и легко ставил я его перед собой, открывал и, не глядя, вынимал что-то яркое и экзотическое, пахнущее пылью волшебных ковров, полыхающее огнями дальних стран, опьяняющее и зовущее. Истории вырывались из моих рук и буквами падали с неба, весело кружились в снежном танце, разлетались, любили, ненавидели, умирали, но никогда не возвращались обратно. И случилось так, что однажды, по привычке опустив руку в саквояж, я не обнаружил ничего кроме его истертого нутра. Я смутился, долго извинялся перед теми, кто ждал чудес и веселья, пытался быть умным и интересным, но не заслужил ничего кроме презрительных усмешек и сочувственных улыбок. Подхватив легкий и бесполезный теперь предмет, я забросил его в дальний угол чулана, вызвав недовольный визг крыс и сердитое безмолвное движение пауков. Я закрыл за собой старую дверь и начал новый путь. Было трудно. Часто меня нагоняло и сбивало с ног сочувствие доброжелателей, больно било равнодушие спутников и обман близких. Однако по мере движения, я все крепче стоял на ногах, все реже встречались люди, помнящие мой волшебный саквояж и что самое главное - во мне обнаружились недюжие способности к обучению: Равнодушие я освоил за год, обман за несколько месяцев, лицемерие за неделю... последнему мне вообще практически не надо было учиться, так успешен я был в первых двух науках. Исправно посещая службу и неустанно выражая почтение к вышестоящим чинам, мне скоро удалось достичь того известного положения в обществе, что блюдет само себя. Так я обрел благополучие. Я научился подобострастно кивать, вежливо аплодировать и дарить презрительные усмешки. Я был совершенной эссенцией успеха... Да, я был совершенен, но ... Дело в том, что на поясе Она носила два мешочка. В одном из них были цветные стеклышки, в другом... Нет, никто не знал, что было в мешочке из черного бархата. Никто. Когда ее спрашивали, она либо отвечала молчаливой улыбкой, либо говорила ЫНичегоы, ЫНичего значительногоы, ЫПустякиы, ЫВздоры. Встречая незнакомого, она изящным, плавным движением вынимала из мешочка стеклышки и прикладывала их к глазам, те меняли цвет и в призрачном сиянии зрачков возникало чувство и отношение, будь то ненависть или сострадание, которое потом никогда не оставляло этого человека, пока Она была рядом. Я не могу сказать, какими могли быть ее глаза, потому что для меня они всегда оказывались дымчато-серыми. Я терялся в них. Случалось это оттого, что, по всей видимости, чувство, дарованное мне, звалось ЫНеопределенностьюы. Опыт утверждал, что неопределенность есть симпатия слегка сдобренная равнодушием. Но нет, в этих глазах виделось нечто иное. Я многих спрашивал о ней, но единственное, что мне говорили - цвет ее глаз... Небесно-синий, нежно-голубой, мерцающе-малахитовый, зеленый... Человек руководивший мною, неустанно и планомерно изводящий недругов, сказал, что он встретил в ее взгляде лишь пустоту бельма... Пустоту... Что бы ни делал я: перекладывал бумаги или стучал по клавишам умных машин, пребывал в удобном покое семьи или пересчитывал основы собственного успеха, я ощущал пустоту, ибо мысль возвращалась к ее глазам, полноте ее губ, движению тела, тайне голоса... Мысль возвращалась к тому, чем я владеть не мог, ведь определена мне была Ынеопределенностьы. Я двигался привычными путями, но снова и снова оказывался где-то рядом с сиянием серых глаз. Мне приходилось скрываться и лицедействовать, чтобы идти за ней. Да, я следил, шпионил и изворачивался, то есть не делал ничего непривычного для себя, но почти всегда терял ее. Но однажды, в ночной час, следуя за ней, я оказался у полуразрушенной башни. Мне было известно это место. Здесь высоко-высоко, почти рядом с закутанной в туман Луной, были покои Повелительницы Слов. Сколько раз я пытался вбежать по засыпанным песком ступеням, вскарабкаться по старым камням, чтобы предстать перед ее светозарным ликом ... Однако это было давно... Я многое потерял и многое приобрел за это время. Но что делает здесь моя новая госпожа? Я не знал этого. В нездоровом свете полной Луны я начинал тосковать и беспокоиться. Но знакомая незнакомка потянулась к поясу и сняла мешочек, что был ее сокровенной тайной. Изящные пальчики вынули из него что-то и бросили на землю. В тот же миг охваченная яркими и до боли знакомыми всполохами огня девушка поднялась в воздух и поплыла к вершине башни.