В Никольский - Через тысячу лет

Когда он ушел, доктор Шмерц разразился восторженной филиппикой по адресу ушедшего.

— Как, неужели не знаете? Ведь это же наш известный ученый — профессор Фарбенмейстер… Его работы по лучистой энергии, как говорят, сделали переворот во взглядах на этот предмет. И вы до сих пор не знали, кого вы сохранили для культуры всего человечества? — торжественно закончил доктор Шмерц.

Я, вообще, заметил, что после войны немцы любят говорить о культуре и человечестве.

Что ж, подумал я, ехать так ехать! Посмотрим, что это за профессор Фарбенмейстер?

В подобающей обстановке меня вскоре доставили — ходить я еще не мог — в новое помещение. Мне была отведена целая комната, где почти неотлучно находилась сиделка; сам хозяин частенько наведывался ко мне то один, то с врачами-специалистами, без конца исследовавшими меня и под конец смертельно мне надоевшими.

Старик был прав: рентгеновский кабинет у него, действительно, оказался прекрасным. Это была целая лаборатория с до того сложной аппаратурой, что я, кое-что читавший по этому вопросу, в недоумении лишь переводил глаза с одного прибора на другой, не постигая их назначения…

Так прошло недели две. Рана на голове заживала. Давали себя чувствовать лишь небольшие боли, но и те мало-помалу ослабевали.

С профессором Фарбенмейстером, который не уставал благодарить меня за свое спасение, мы очень скоро сблизились. Нашлись общие темы, и профессор оказался преинтересным и занимательным собеседником. О своих работах он говорил мало, но зато страшно интересовался советским строительством, удивлялся нашему росту, хотя при случае довольно зло высмеивал нашу техническую отсталость. Как-то раз, в разговоре с ним, я заметил, что отдал бы половину жизни, чтобы хоть одним глазком взглянуть в далекое будущее, предстоящее человечеству. С моим собеседником вдруг произошла удивительная перемена: серые, маленькие глазки сверкнули, как две искры, острый нос сделался еще тоньше, и ироническая улыбка придала его лицу выражение улыбающегося старого фавна.

— Кто знает, кто знает, может быть и увидим это самое будущее…

— Значит, дорогой профессор, вы нашли эликсир долголетия средневековых алхимиков? — пошутил я.

Улыбка сбежала с лица профессора.

— Элексир? Пфа! Вздор какой! Думаю — кое-что получше! Ну, поправляйтесь, и тогда мы еще поговорим…

На этом профессор круто оборвал и, сухо простившись со мной, быстро вышел своей вздрагивающей походкой из комнаты.

Наконец наступил день, когда я почувствовал себя совершенно здоровым. Я в свою очередь горячо благодарил своего хозяина за его заботливый уход и уже собирался откланяться, как заметил, что профессор глядит на меня поверх своих круглых очков странно-внимательным взглядом.

— Постойте, — с некоторым усилием заговорил он наконец, — я хочу вам… Прежде всего скажите: чувствуете ли вы себя достаточно сильным? Что вы ловки и находчивы, я убедился, на деле…

В ответ на этот вопрос я молча поднял свой довольно-таки тяжеловесный чемодан и «выжал» его одной рукой над своей головой.

— Отлично. Нервы у вас тоже в порядке. Это я и сам знаю. У меня есть ваша кардиограмма и кривая рефлексов… Быть может, вы сумеете оказать мне еще одну услугу, а я вам…

И, загадочно усмехаясь, он повел меня под руку в свой кабинет, где я уже один раз побывал для рентгеновского просвечивания.

— Ну, садитесь, коллега, и внимательно слушайте, — обратился ко мне профессор. — Мне кажется, что вы тот самый человек, который мне нужен. Хотите совершить со мной одно путешествие?

И снова та, прежняя, виденная мною мудрая улыбка старого фавна.

— Неужели вы забыли о своем желании заглянуть в отдаленное будущее? — продолжал он, видя мое недоумение: — именно такое путешествие я и хочу вам предложить!

Я невольно оглянулся на дверь. Путешествие во времени? Что за чепуха! Это хорошо у Уэльса, но в действительности разве это возможно? Бедняга… Впрочем, сумасшедшим, кажется, не противоречат…

И я заставил себя сделать внимательно-любезное выражение лица.

Профессор откинулся на кресле и начал хохотать так, что слезы выступили у него на глазах.

— Браво, мой молодой друг, браво! Да вы артист! Какое самообладание с сумасшедшим! Так? Я угадал? Ведь таким я кажусь вам сейчас?

Старик положительно обладал искусством «чтения в сердцах»… Я мог только растерянно пожать плечами.

— Ну, шутки в сторону, не будем тратить самое дорогое, что у нас есть, т. е. время. Слушайте же внимательнее.