Вольдемар Бааль - Источник забвения

Понимаешь, что получается… Чувство исключительности, единственности индивидуализм — неудовлетворенность — рывок за пределы себя — отчаяние зло. Ну, а потом, как заключительный аккорд, желание «забыться и заснуть»… «Покой и воля»… Многим хотелось бы этих покоя и воли. А почему? Очевидно, от непокоя и неволи, не так ли? А что их породило? Да все та же пресловутая единственность ваша. То есть непокой и неволя — в вас самих, ваши собственные состояния… Ну, а если кто-то не желает «забыться и заснуть», то кидается на поиски главного виновника бедствия: где он, этот главный злодей, главный интриган, подать его сюда!.. Вместо того, чтобы просто посмотреться в зеркало…

А ведь, казалось бы, несложная операция: отбрось свою аксиому, поверь, пропитайся ощущением, что ты не один, есть другие Эдемы и в них тоже цветут прекрасные цветы, поверь и ищи; появится благая цель — поиск другого, ближнего, вместо бесплодной возни со своим одиночеством и несовершенством; ищи смело, неустанно и терпеливо, отринув каноны, поставив на службу этому все, — ведь поиск это жизнь; устреми свою мысль туда, за колпак, работай, — и ты перестанешь чувствовать себя избранным и одиноким, и искривление твоего мира застопорится. Недаром ведь один умный землянин призывал не жаловаться на дурное время, а улучшать его — на то, дескать, и человек… Да, не сложно как будто. Но как сбросить старую шкуру, а, Визин?.. Ведь если ты пойдешь проповедовать не-избранность и не-одиночество во Вселенной во имя выпрямления вашего мира, то не исключено, что засмеют, скажут; еще одна завиральная идея, никто не поверит, не станет слушать. Так? И все же ты подумай, вникни хорошенько в эту идею.

Еще раз повторяю: никаких рецептов я тебе не даю и не утверждаю, что сказанное мной — истина. Я всего-навсего предложил тебе один из вариантов так называемой схемы. И поскольку я — ин, то неудивительно, что в моих словах было много созвучного со сказанным в письмах твоих оппонентов-инолюбов. Решать тебе.

Между прочим, юнцы наши, что порой тревожат вас, мешают спать спокойно, все-таки, я полагаю, какую-то полезную работу делают, хотя и нарушают наши принципы. По крайней мере, они заставили вас поднять глаза вверх, к небу. Поприутихла ваша самонадеянность, отчасти просветлели глаза. Вы уже и спорить о нас начинаете, разделились на верящих и неверящих, оптимистов и пессимистов — ты, что вполне закономерно, побывал в обоих лагерях. Вы сигналы наши стараетесь поймать, сами сигналите. Уже кое-что. Но это, Визин, разминка, первая и легкая. Предварительные упражнения. Главная работа — впереди. И никто за вас ее не сделает. От одних суеверий избавиться чего стоит… Только не нужно придумывать себе жупелов, идолов, богов. Скажу тебе по секрету: ины — тоже не боги… Ответь же что-нибудь!

Визин был нем.

«…У меня были такие чудесные сны, мама, — думал Жан, погружаясь в теплое, мягкое облако. — В них были свет и радость. Пока не случилось то . Какого сна я жду от Сонной Мари?.. Я не могу сейчас понять себя. Эта удивительная женщина… Как мне забыть ее? Но я же не имею права ее не забыть! Я просто обязан ее забыть! Иначе мне никогда больше не увидеть светлого и радостного дня. Вот к чему я пришел, мама. Я ехал сюда, чтобы забыть горе, и пока ехал, обрел радость. И теперь мне и ее нужно забыть… И горе, и радость… Потому что эта радость ворованная, как и голос, который я был обязан вернуть владельцу. И радость я должен буду вернуть, и она станет горем… Она уедет в свои края, я — в свои, мы расстанемся навсегда… Но нет-нет! Я не буду об этом думать, до этого еще далеко, радость еще не превратилась в горе, она — вот, рядом, моя рука в ее руке. Есть ли кто-нибудь в эту минуту, кто счастливее меня…»

— Хорошо, — сказал Двойник. — Хочешь молчать — молчи. Я-то прекрасно понимаю твое состояние. Двойник, ин, рецепт выпрямления мира… Такой нонсенс! Есть от чего лишиться дара речи. Самое удивительное, тебе же никто не поверит, если ты станешь рассказывать, и твой авторитет ученого рухнет. Да, пожалуй, ты смог бы объяснить встречу со мной, не сходя с прежних своих позиций: нервы, дескать, переутомление, галлюцинации… С тебя станется…

Он помолчал, подумал, глядя в землю, — со стороны могло показаться, что он задремал. Но вот он снова поднял глаза, и в них была усмешка.

— Вот мы что сделаем, чтобы окончательно поколебать твои позиции… Хочешь взглянуть на своего Звягольского, который превратился в Бокова? Посмотри-ка вон туда, направо. Видишь две толстые сосны? Сейчас между ними… будет…