Карен Симонян - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1981 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

Вам, наверное, попадалась старинная научная фантастика или научно-популярные журналы, выходившие лет так пятьдесят тому назад. Если приходилось их читать, то вы, конечно, прекрасно знаете, что в будущем (то есть сейчас, в наше время) учеба должна была стать самым легким делом. Приходишь в школу, надевают тебе на голову специальный колпак, нажимают кнопку, раз — и… можешь не беспокоиться: ты уже академик.

Так вот, вы все это прекрасно знаете, если читали те старые журналы 1972-го или, скажем, 1975 года. А я, представьте себе, не первый год хожу в школу и, как ни странно, до сих пор не академик. И даже не пол-академика. Лилит и Армен и все ребята из нашего класса тоже пока почему-то не академики, а просто школьники… Хотя об Армене разговор будет особый. Правда, я думаю, что академиком стать сейчас потрудней, чем пятьдесят лет назад, да и школьником быть не такое уж легкое дело.

Например, теория относительности. Про нее в прошлом веке и многие академики не слыхали. А нам приходится ее учить!

Или вот марсианский язык. Пятьдесят лет назад про него знать не знали… Да что пятьдесят лет — еще в прошлом году в программе его не было. Вернее, был, но для желающих, да только желающих не было, по крайней мере в нашем классе. Все еще удивлялись: почему это?

А первого сентября мы узнали, что марсианский теперь — обязательный предмет. И все сразу стало ясно: та же теория относительности рядом с новым предметом показалась нам задачкой из первого класса.

Введение, общетеоретическую часть и сжатый исторический обзор мы послушали с интересом. К сожалению, на это ушло не больше десяти минут первого урока… Но когда мы поняли, что ни один, человек в классе не способен правильно произнести марсианское «а», мы спешно созвали около раздевалки Чрезвычайный совет.

Ну, а чем кончается в таких случаях наш Чрезвычайный совет? Большинство говорит:

— Учили раньше теорию относительности? Не учили. А мы теперь учим. И ничего.

А кое-кто и так скажет:

— Учили мы раньше теорию относительности? Нет. Не учили. И теперь не учим. И — ничего…

Когда вопрос о марсианском языке наконец был исчерпан и все удалились, мы остались втроем: Лилит, Армен и я. Мы посмотрели друг на друга, и Лилит спросила:

— Мы-то что будем делать?

Дело в том, что мы трое не могли с чистой душой сказать про себя «мы не учим» или, наоборот, «мы учим». Учиться-то мы учились, но всегда старались выучивать как можно меньше. Если так можно выразиться, старались не стараться. Сил и времени это отнимает, между прочим, ой-ой-ой… Больше, наверно, чем у самых старательных отличников. Не одни мы, я думаю, такие, просто мы это про себя знаем — дружим мы давно, и секретов друг от друга у нас нет. Потому Лилит и спросила:

— Мы-то что будем делать?

Армен засвистел с равнодушным видом, а я сказал, чтобы только сказать что-нибудь.

— Да ну его, этот марсианский. Зачем он нужен? Тем дело и кончилось…

Прошли дни. Прошли недели. Прошли уже и месяцы. И вот стало совершенно ясно: во всем классе только Армен успевает по марсианскому. Да как успевает! Не только правильно произносит эти невероятные звуки, не только — единственный из всего класса — складывает из звуков слова, но временами начинает беседовать с учительницей! Уверенно, как настоящий марсианин. И учительница уверенно ставит ему пятерку за пятеркой. Так же уверенно, как всем остальным — двойки и тройки. Вот четверок пока что ни у кого не было.

И в один прекрасный день мы с Лилит загнали Армена в угол — ив переносном и в самом прямом смысле слова. Загнали и не выпускаем.

А между прочим, Армен опаздывал на матч по авиаболу.

— Хоть опоздаю, хоть совсем не попаду, но билет не отдам, поняли? — злился он.

— Билет свой можешь оставить себе, — сказал я сквозь зубы. — Поговорим о марсианском!

Армен понял, что дело нешуточное, и стал прикидываться.

— По-марсиански? — переспросил он. — Но вы же все равно не поймете…

— И свои марсианские способности тоже оставь при себе, — перебил я. — Оставь и держи крепче, а то отнимем!