Карен Симонян - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1981 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

— Крепче держи, Арменчик, — подтвердила Лилит.

— Зубришь, да? — страшным голосом спросил я.

— Папа познакомил Арменчика с марсианской ЭВМ, — предположила Лилит.

— Да нет, просто ему на голову надели колпак и нажали кнопку, — издевался я.

— Арменчику достали волшебные таблетки мудрости. Он пьет по полтаблетки три раза в день после еды…

— И по стаканчику живой воды утром и на ночь, перед сном…

Мы уже чувствовали, что зарапортовались. Главное, мы сами не знали, чего, собственно, хотим от бедного Армена, который ошеломленно смотрел то на меня, то на Лилит. Ну, допустим, он зубрит, наше-то какое дело? Ну, предположим, занимается с репетитором — опять-таки, нам-то что?..

Однако Армен вдруг неожиданно сник, словно чего-то испугался, и забормотал, запинаясь:

— Ребята, ну что вы… Я же не для чего-нибудь… Я же не хотел… Не думал даже… Раз так вышло… Я и вам могу дать…

— Что-что? — перебил я, ничего не понимая. — Что ты можешь дать?

— Ну, таблетки…

— Таб-лет-ки?! — переспросили мы с Лилит в один голос, как будто «таблетки» было марсианское слово.

Армен чуть не плакал:

— Ну, мне дедушка дал… Ну, честное же слово!.. Вы знаете моего дедушку, да? Ну и вот… Что ж вы, не понимаете, что ли?!

Дедушку Армена мы, конечно, знали. Его все знают: он настоящий академик, знаменитый биопсихолог. Но дальше-то что? Некоторое время мы все трое растерянно смотрели друг на дружку. Первой, как обычно, нашлась Лилит:

— Арменчик, пойдем в наш скверик, давай по порядку, хорошо?

И мы с Арменом, забывшим про свой авиабол, пошли в сквер наискосок от школы и сели на скамейку. На ней мы в свободное время и на большой перемене всегда списываем друг у друга домашние задания. Если говорить честно, списываем чаще всего у Армена. Реже всего — у меня. Но это неважно. Гораздо важней то, что Армен нам рассказал!

Всего, что Армен рассказал, я пересказать не сумею. Понимаете, Армену рассказал об этом его дедушка. Дедушка — академик. Армен не академик, и к тому же Армен не все понял. Армен и сам так говорит. Дальше Армен рассказал все нам с Лилит. Армен не академик, а я даже не Армен, и из того, что рассказал Армен, я тоже не все понял. Я не знаю, академик вы или нет, но боюсь, что, если еще я возьмусь все снова рассказывать, вы совсем ничего не поймете. Лучше уж рассказывать я ничего не буду, а скажу совсем коротко.

Есть, оказывается, такая специальная наука — мнемология. Пятьдесят лет назад даже и слова такого не было, хотя слово это и не марсианское, а не то греческое, не то латинское. Значит оно — наука о памяти. Но вот что интересно: слова не было, а наука о памяти, оказывается, как раз тогда и начиналась, лет пятьдесят — шестьдесят назад.

Именно тогда — не помню точно, где-то в начале второй половины XX века — ученые проделали один опыт. Сначала взяли морских червей, планарий, и научили их отличать свет от темноты. Потом отрезали у такого «обученного» червя хвост — а хвост у него, если отрезать, всегда вырастает новый — и дали этот хвост обученного червя съесть другому, необученному. И необученный червь, который раньше и светлого от темного отличить не мог, когда съел кусок обученного червя, стал такой же умный, как тот, которого он съел! Тоже стал понимать разницу между светом и темнотой, как будто его самого этому учили.

— В общем, — говорил Армен голосом дедушки-академика, — память — это информация. Информация может быть закодирована в молекулах белка. А молекула белка в наши дни легко может быть синтезирована…

— О-о-ой!!! — вдруг взвизгнула Лилит, да так, что Армен осекся на полуслове. — Ой, Армен, ты что же, значит, ешь таких… этих… (Лилит никак не могла выговорить слово «червей»).

Армен удивился, потом засмеялся, потом обиделся:

— Еще чего!.. Зачем мне их есть? Что я, свет от темноты не отличу?

Что верно, то верно. Свет от темноты Армен отличает, как никто. После девяти вечера с ним за уроки лучше не садиться — Армен отключается, начинает клевать носом, и на следующий день нам с Лилит не у кого списывать задание.

— И правда, надо же, как это я не сообразила.-Лилит снова пришла в себя. — Арменчик ведь у нас такой успевающий, такой умный, куда умней самого умного червяка. Правда, Арменчик?

— Уж насчет света и темноты Армен разбирается. Ученье- свет, неученье — тьма, — поддержал я. — Короче, Армену есть никого не надо. А вот попробовать бы кусочек Армена!.. И хоть сейчас в марсианскую школу поступай. Лилит, как ты считаешь?

— И правда, мальчики, — спохватилась Лилит, — все это интересно, только ты давай лучше, Арменчик, прямо про самое-самое интересное, хорошо?