Владимир Михановский - Тобор Первый (авторская версия)

– Стоп! – сказал Суровцев. – Почему же я тебя не знаю?

– Потому что я находился в биолаборатории, и информацию о внешнем мире получал от наладчика. Сегодня – мой первый выход на объект работы, – с важностью ответило чудище. Впрочем, важность в его голосе, как и прочие оттенки тона, Суровцеву, конечно же явно померещились, Голос, которым изъяснялась с ним белковая система, был сух и бесстрастен. Белковым узкой специализации, как известно, программировать эмоции ни к чему.

Ну и ну! Продукцию родимого ИСС не узнал!

Иван в растерянности выронил калькулятор, чудище подобрало его щупальцем и молча протянуло владельцу. И тут Суровцева осенило – второй раз за последние несколько часов.

– Послушай, серия РМ, – сказал он. – Мне нужно как можно быстрее выбраться из тайги. Скажи, каков кратчайший путь до учебного центра?

– Ты должен двигаться в том направлении, – указало чудище щупальцем. Суровцев собирался идти совсем в другую сторону.

– Сколько отсюда до учебного центра?

– Если путь измерять по прямой, а расстояние исчислять в километрах… – начала машина бесстрастным сбоим тоном, но Суровцев уже не слушал ее.

А что, если…

Оборвав машину на полуслове, Иван вскочил на мягкую, прогнувщуюся под ним платформу и выкрикнул:

– Дуй в учебный центр!.. К крайнему коттеджу, который за гостиницей, на самом отшибе.

Машина, однако, не двигалась с места. Белковая система не подчиняется команде человека?… Такое в практике Суровцева еще не встречалось.

– Ну… – выдохнул Иван и почувствовал, как у него перехватило дыхание.

– Дуй?… – негромко воспроизвела его команд машина, и в голосе ее впервые явственно послышались нотки растерянности.

– Ах ты, господи! – воскликнул Суровцев. – Ну, беги, скачи, прыгай, или, если тебе понятней, перемещайся в учебный центр с максимально возможной скоростью!

– Но мое задание…

– Всю ответственность я беру на себя, серия РМ, – поспешно перебил Суровцев. Что-что, а обращаться с белковыми системами он умел.

Машина тут же скакнула вперед, да так, что Иван едва удержался, обхватив шею-башню. Голова чудища, пригнувшись, извивалась меж стволов, как бы прокладывая путь.

Да, белковую машщу узкой специализации конструкторы и биологи отнюдь не предназначали на роль скаковой лошади. Истину эту Суровцев постиг с первых же секунд. Его жутко трясло, а ветви деревьев, как Иван ни изворачивался, прячась за мощную шею, пребольно хлестали его.

Вскоре лес начал редеть, и наконец показалась поляна, за которой, облитый разгоревшимся рассветом, белел знакомый коттедж.

– Стой, серия! – велел Суровцев, и аппарат послушно остановился.

Суровцев спрыгнул с платформы на траву, прихваченную утренним инеем, и побежал к дому, махнув рукой машине, чтобы возвращалась в лес.

До восьми оставалось совсем немного.

Дверь в комнату Акима Ксенофонтовича оказалась прикрытой. Суровцев осторожно постучал в филенку – пластик скрадывал звук, потом подергал ручку – дверь не поддавалась. Он переметнулся к окну, заглянул в комнату. Аксен резметавшись спал на диване. Клетчатый плед сполз на пол.

Видимо, Петрашевский лег спать совсем недавно – на тумбочке в изголовье еще дымилась чашка чаю или кофе.

Суровцев забарабанил в окно, но Аким Ксенофонтович даже не пошевелился.

Тогда Иван обернул руку курткой и высадил стекло. Осколки со звоном посыпались внутрь, на пол комнаты. Он перелез через подоконник, подошел к постели и затряс Акима Ксенофонтовича за плечо:

– Вставайте, шеф!

Петрашевский никак не мог прийти в себя, и Суровцев понял, что нужно любыми средствами как можно быстрее вывести его из этого состояния. Иначе Аким Ксенофонтович просто не сумеет сразу воспринять цепь умозаключений и лавину формул, которую Ивану не терпелось опрокинуть на него.

– В Зеленом городке высадились космические пришельцы, – громко произнес Суровцев.

Петрашевский сел.

– Голубчик, глотните воды… – сказал он сиплым после сна голосом, протирая глаза.

«Клюнуло! – отметил Суровцев.

– Я на одном из пришельцев только что приехал сюда верхом, – продолжал он.

– Разве вы не спали в соседней комнате?

– Я всю ночь провел в тайге.

– Ясное дело, в тайге, где же еще? А я за расчетами, только бесплодными… А сейчас, батенька, идите-ка к себе и отдыхайте как следует, поскольку спешить нам, увы, некуда. Вы переутомились, на вас лица нет…

– Вот-вот, переутомился! В этом самом переутомлении – вся суть!..