Владимир Краковский - ДЕНЬ ТВОРЕНИЯ

«Вы пристроили его к моим печам…»

«И в результате – прошу вас принять мои искренние поздравления с выдающимся научным результатом, достигнутым в стенах вашего института».

«Благодарю. Вы уверены, что Кристалл он сделал?»

«Безусловно. Верещагин из тех людей, которые в конце концов обязательно что-то делают».

«Значит, вы бы ему поверили?»

«Конечно, Верещагин, извините, не псих и не лжец».

«Но Кристалла нет!»

«Верещагин из тех людей, которые, ставя в конце фразы точку, обязательно протыкают бумагу».

«Почему вы так верите в Верещагина?»

«Не забывайте, Верещагин лучший ученик Красильникова. Позвоните Красильникову, он объяснит вам убедительнее».

Между прочим, уже потом, когда наплодили детей, он прозрел.

Жена очень обрадовалась, а сынки и дочки запрыгали от восторга и забили в ладошки.

И стали они жить-поживать и добра наживать.

Если уж делать хороший конец, то по всем правилам.

«Не говорите мне о Верещагине, – сердито сказал Красильников. – Когда я слышу эту фамилию, у меня от обиды начинают дрожать губы».

«Профессор, я нуждаюсь в вашем совете. Скажите, я должен поверить Верещагину?»

«Я мог бы назвать Верещагина бездельником и болтуном…»

«Это ваше мнение?»

«Конечно. Он обещал достать мне самосветящуюся пуговицу. Где она?»

«Я вас понимаю, профессор… Но сейчас речь о другом…»

«О Кристалле? Мне уже сообщили. Я бы его поздравил, но мешает обида. Знаете, сколько я жду? Двадцать пять лет! Я жду уже четверть века. Занятой человек не может столько ждать!»

«Значит, вы слышали о Кристалле? Ну и как?»

«Он мог бы создать его на десять лет раньше, не знаю, что ему помешало. Он и пуговицу давно достал бы, если б был чуточку собранней. Мой медведь уже четверть века живет с одним глазом, хотя не меньше нас с вами хочет видеть мир стереоскопически. Пожалуйста, напомните Верещагину».

«Обязательно. Значит, вы верите в него? Но ведь Кристалла нет!»

«Когда Верещагин дописывает фразу, он обязательно ставит в конце кляксу. Такой он человек. Пусть это вас не смущает».

…«О господи! – сказал директор, положив трубку. – Что за наказание – общаться с людьми!»

«Ну, племянница, – сказал дядя Валя, – вижу, проходит. Книжки читаешь, вчера, как телевизор глядела, слышал, засмеялась в одном месте. Проходит, значит, болезнь твоя?»

«Проходит», – сказала Тина.

«Мне, правда, кинокомедия та не понравилась, – сказал дядя Валя, – но у меня другой взгляд, так и положено, ты молодая совсем, тебе хиханьки да хаханьки легко даются. А? – он ткнул Тину желтым пальцем в бок. – Легко, а? – и снова ткнул. – Ха-ха!»

«Ха!» – сказала Тина.

«Легко! – весело закричал дядя Валя. – Легко! Легко!» – и ткнул три раза подряд.

«Ха, ха, ха!» – сказала Тина.

Дядя Валя ткнул еще.

«Ха!»

Еще ткнул.

«Ха, ха, ха!»

«Вот видишь, – сказал дядя Валя. – Любовные переживания с вашего женского пола как с гуся вода».

«Ах-ха-ха! – закричала Тина. – Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха».

Строчка кончилась.

«Садись, – сказал директор. – Садись, Верещагин, садись. Садись, садись, садись. Пусть с меня снимут голову, пусть меня посадят на кол – пусть, я согласен, попробуем еще. Это большое счастье, если меня просто снимут, если назовут авантюристом и вышвырнут вон – это счастье. А то ведь скажут: повредился в уме, сумасшедший, и не ошибутся. Будем сидеть с тобой в одной палате. Будем лежать на соседних койках. Ты любишь у окна или подальше?»

«У окна, – сказал Верещагин. – Я из него выскочу». Директор засмеялся нехорошо: «Выскочишь, как же! Там решетки. А я люблю, чтоб окно слева. Чтоб, если отвернешься от него, то получилось – на правый бок, – он снял трубку, соединился с мастерской. – Петя, – сказал он. – Подготовь-ка в подвале еще раз. Тащи туда вторую магнитную пушку. Я тебе еще за первую сниму голову, но потом. Пока тащи в подвал вторую… Да, Петя… конечно, Петя, и все остальное… Да. Если нет, бери в рентгеновской лаборатории, демонтируй ее к чертовой матери, ломай институт, все тащи в подвал!.. Ну, вот, – сказал он уже Верещагину, положив трубку, – а ты говорил: дешевле ваты», – снова вернулся к старому разговору. «Это я для красного словца, – оправдался еще раз Верещагин. – Очень красиво звучит, если о чем-нибудь говорят, что дешевле ваты». – «Говорить: дешевле спички – еще красивей», – предложил директор. «Не, – возразил Верещагин. – Я спички использую в такой формулировке: безотказна как спичка. У одного знакомого, еще в Порелове, перенял. Знаешь, о ком он так говорил? О покладистых женщинах. Потрешь ее, говорил, она и загорается. А я о хороших приборах так отзываюсь». – «Я погиб, – сказал директор. – Неужели на каждый Кристалл должно сгорать по магнитной пушке? А еще говорил: дешевле ваты». – «Опять ты про вату! – рассердился Верещагин. – Там в конце надо дать такой импульс, булыжник и тот сгорит. Конечно, можно сконструировать пушку многократного действия, но это в будущем». – «Заглядываешь в будущее? – завистливо сказал директор. – А я стою на реальной почве сегодняшнего дня, выбираю койку в психбольнице… И как только Петя расщедрился дать тебе магнитную пушку? У него же проволоки не выпросишь, а тут… Он же себя под увольнение подвел. Чем ты его купил, ума не приложу». – «Я дал ему взамен средство для ращения волос», – объяснил Верещагин. «В аптеке купил? – спросил директор. – За семьдесят копеек? Не ври, – сказал он. – Петя не такой простак, его на мякине не проведешь». – «В аптеке – блеф, – сказал Верещагин. – Это средство изобрел я сам. От него на пустой лысине за неделю вырастает пышная шевелюра». – «Ты серьезно?» – спросил директор. «Я его изобрел десять лет назад, – объяснил Верещагин. – Ночами не спал, но получилось. Эффект поразительный». – «Ты это серьезно?» – спросил директор. «А что тут такого? – удивился Верещагин. – Ты же меня знаешь: за что ни возьмусь, успех тут как тут. То есть не сразу, конечно, но в конечном итоге… Думаешь, Кристалл и Возродитель волос – единственные плоды моего ума? Ошибаешься! Я, например, изобрел еще детскую игрушку, скоро сделают сорок шесть тысяч и все назовут моим именем». Директор судорожно глотнул. «Ты это серьезно?»- снова спросил он, придумать какой-нибудь другой вопрос ему не удавалось. «Честное слово!» – сказал Верещагин и клятвенно прижал к груди руки. «Постой, – сказал директор. – Давай четко и последовательно. Значит, ты утверждаешь, что изобрел средство, от которого волосы растут как грибы…» – «При чем тут грибы? – возмутился Верещагин. – Волосы растут как волосы. Если б они росли как грибы, то были б слишком толстыми. А они – обыкновенные. Помажешь лысину, и через неделю – шевелюра… Вообще-то ты прав, какое-то сходство с грибами есть».