Захар Дичаров - Искатель. 2001. Выпуск №5

Такое стало возможным, потому что в центральной больнице всем, по большому счету, было на все наплевать. Врачам уже давно наскучили долгие дежурства, во время которых приходилось изображать кипучую деятельность. Дошло до того, что по ночам в больнице вообще не было врачей, кроме, разве что, какого-нибудь неоперившегося интерна. Понятно, что и средний медперсонал заразился халатностью, особенно опасной, когда на тебе белый халат. Сестры тоже начали отлынивать от работы и убегать домой, оставляя вместо себя так называемых «вспомогательных» медработников – тоже сестер, только не успевших или не сумевших сдать необходимые экзамены и получить диплом.

Четверо таких «вспомогательных», составлявших ночную смену палаты «D», страдали не только невежеством, но и недостатком служебного рвения. Они работали исключительно ради денег, да еще потому, что хрустящие накрахмаленные халаты придавали значимости и достоинства этим ничтожным созданиям, давали власть над людьми, волею судеб оказавшимися менее везучими, чем они сами. По ночам в палате «D» четверка жалких полуграмотных австрийских баб превращалась в королев, и от этого жгучего ощущения их глупые головы шли кругом.

Бесспорной предводительницей шайки была Вальтрауд Вагнер. Невзрачная очкастая тридцатилетняя женщина с ладненькой фигуркой и стервозным нравом держалась степенно и важно, благодаря чему коллеги, сами того не замечая, выполняли все ее указания. Молодой необразованной медсестре это нравилось. А еще ей нравилось убивать. Вальтрауд приканчивала «капризных» престарелых пациентов так же легко, как прихлопывала мух. С той лишь разницей, что гибель мухи оставляла ее равнодушной, а созерцание смертных мук какой-нибудь несчастной старушенции доставляло неизъяснимое блаженство.

Ее «первой заместительницей» была 27-летняя Ирен Лайдольф, робкая тихоня, сумевшая снискать расположение самозванной, но строгой «начальницы». Ирен была единственной кормилицей большой семьи и, значит, наверняка держала бы рот на замке и едва ли ослушалась бы приказа Вальтрауд Вагнер.

Пятидесятиоднолетняя Стефания Майер поначалу не хотела вступать в союз душегубов, но после двух разводов решила, что с нее хватит треволнений. И если для облегчения жизни только и надо, что помалкивать да время от времени приканчивать какого-нибудь старикашку, так и быть посему, просто рассудила она.

И, наконец, последняя из четверки, двадцатипятилетняя Мария Грубер – крепко сбитая, дородная и глупая как пробка женщина с угрюмой физиономией, при взгляде на которую невольно начинаешь думать, что ремесло убийцы ей в радость. Однако Мария, как и Стефания, тоже поначалу не хотела никого умерщвлять. Но ее воля была подорвана житейскими неурядицами, и Вальтрауд не составило труда склонить толстую тупую сослуживицу к повиновению. Со временем все трое освоились и так привыкли помогать Вагнер в ее страшном промысле, что «работа» стала их второй натурой. Они убивали бездумно, бесстрастно, нимало не заботясь о последствиях, и даже считали, что оказывают престарелым пациентам услугу, отправляя их на свидание с Создателем и почившими близкими. В конце концов, рассуждала Вальтрауд, они на ладан дышат и сами жаждут смерти. Ну кого удивит их кончина? У кого возникнут подозрения? Кто будет тосковать по ним?

– Вам пора полоскать рот, Джулия, – сказала Вальтрауд Вагнер, твердым шагом приближаясь к койке, на которой дремала Джулия Драпаль. Было почти час ночи, холодной февральской ночи 1989 года, и Джулия не провела в больнице и месяца, но ее причуды и взбалмошность едва ли не в первый день навели четверку медсестер на мысль о необходимости «специального лечения», а участь экс-примадонны решилась несколькими ночами ранее, когда она отказалась принимать лекарства, прописанные врачом.

– Убирайся, шлюха! – громогласно ответила Джулия. Бедняжка не ведала, что с Вальтрауд лучше быть повежливее. Многие престарелые подопечные этой медсестры умерли за гораздо меньшие провинности. – Не хочу! – Примадонна отпихнула заляпанный стакан. – Пошла прочь!

Старушки на соседних койках встрепенулись и вытаращили глаза. Они знали, что Вальтрауд всеми правдами и неправдами вольет в рот Джулии пресловутую жидкость для полоскания и что после этого по какой-то неведомой им причине строптивая пациентка непременно умрет. Такое происходило всякий раз, когда кому-то из обитателей палаты предлагали прополоскать рот.