Александр Абердин - Во имя прогресса

— Конечно согласны, Вик. — Ответил за всех старейших старый ковбой — Иначе мы бы вообще в твою станицу не приехали, старый чёрт. Только смотри мне, Вик, не выпендривайся. Мы все будем в школе полковника Сонга учить молодняк.

Конный лучник-самурай Масумото Каске, который поднялся на холм вместе со своим огромным луком, рыкнул:

— И не вздумай хихикать, когда мы станем учить их стрелять на полном скаку из лука, Викул-сан! Они должны постичь все виды боевых искусств Всадников, а не одну только джигитовку.

Султан Ахмат Аль-Рахим проворчал:

— Ну, началось. Теперь каждый станет тянут одеяло на себя.

— Ничего, уважаемый, — Сказал полковник — Мои парни готовы, как губка, впитать в себя всё, чему вы согласитесь нас научить. Во всяком случае я уже обратил внимание на то, что в коллекции Всадника Иля есть любое оружие, которое только брали когда-то в руки Всадники, да, и не одни они.

Дед Викул заулыбался и кивая головой согласился:

— Это точно, полковник, Илька такой. Он как та сорока, всё, что блестит, так и норовит к себе утащить. Мы замаялись его барахло в контейнер таскать. Илька хотя и казак и окромя карабина вроде бы не должен никакого другого оружия признавать, а из лука стреляет не хуже иного самурая. Да, и в разные наряды он тоже большой любитель обряжаться. Илька, ты сколько языков всего знаешь? Шесть или десять?

Иль улыбнулся и ответил:

— Семнадцать, деда.

— О! — Воскликнул дед Викул поднимая кверху палец — Семнадцать языков! Итить твою на кочаны. Это какую же надо башку иметь, чтобы на семнадцати языках кого-нибудь по матушке в степь послать? Одно слово, — полиглот. Ну, что, казаки, всё обмозговали или ещё что-нибудь осталось?

Атаман Головатый нахмурился, достал из нагрудного кармана своей рубахи плоский футляр с инфокристаллом и пристально посмотрев на молодого Всадника, сказал:

— Не всё ещё обговорено, старейшины. Иль, здесь письма того генеральского сынка, что порешил твоего Ворона, и его дружков о помиловании вместе с ходатайством председателя суда военного трибунала. В общем такое дело, нас спрашивают, согласны ли мы их помиловать. Если согласны, то им всем заменят тридцать лет каторги тремя годами домашнего ареста. Суд аккурат в тот день состоялся, когда вы в Малую Степь поскакали. Сам понимаешь, парень, это твои обидчики, тебе и решать их судьбу. Не спеши, сынок, подумай, а завтра скажешь нам своё слово.

— А что тут думать, дядька Савелий, я не согласен и сейчас поясню почему. Что толку их миловать, если они после этого будут три года по домам сидеть и зубами скрежетать? Моё слово такое, помилую я их только в том случае, если они после того, как мы в Буераках для дядьки Клейна новую Школу прогрессоров построим, придут и отучатся в ней год. После этого пускай возвращаются в свою военную академию, заканчивают её и становятся офицерами. Только я буду тогда наверняка знать, пускай они и не станут Всадниками, но хотя бы будут знать, что лошадь ударить это то же самое, что ударить младенца в колыбели. Я правильно говорю, старейшины?

Все старейшины, включая полковника Сонга, дружно закивали головами, а туарег Моххамед аг-Дехтар прибавил:

— И тогда я лично займусь их воспитанием и в их сердцах загорится такой огонь отваги, о которой они и не подозревали.

Полковник Сонг поднял руку и заявил:

— А я первым делом объясню им, что такое честь настоящего офицера и что им надлежит сделать, чтобы очистить свои имена от такого позора, как суд военного трибунала. Сломать человеку судьбу легко, парни, а вот для того, чтобы вытащить его из дерьма нужно хорошенько постараться. — Сделав небольшую паузу он добавил — Над тем, чтобы он сам из него выбрался. — После ещё одной паузы он сказал улыбаясь — Хорошая неделя у меня задалась. Мне даже не терпится поскорее продолжить занятия, чтобы как можно быстрее приступить к настоящей работе.

Старейшины дружно поднялись с валунов и принялись по очереди поздравлять Иля с его первой в жизни серьёзной победой над обстоятельствами жизни и в первую очередь над собой. Дед Викул, обнимая и целуя его, отстранил парня от себя, крепко потряс его за плечи и хлопнув ладонью по плечу воскликнул:

— Я рад за тебя, внучек! В первую очередь потому, что ты не стал в позу обиженного и постарался найти общий язык с Клейном. Мне Соломон рассказал о том, что ты пригрозил ему, что постараешься ему хорошенько насолить. Запомни, Илька, на обиженных воду возят. — Повернувшись к полковнику, он спросил его с улыбкой — Клейн, и как ты только сдержался?