Роберт Джордан - Конан триумфатор (Тайна врат Аль-Киира)

Стоя на коленях возле трупов, толстяк смотрел на Конана, разинув рот. Киммериец вышел на улицу.

Глава вторая

Трактир "У кабана и медведя" был почти пуст, когда Конан переступил его порог, и мрачная тишина подействовала на него угнетающе. Кудрявая девица уже нашла себе клиента, когда он вернулся к ней, а по пути сюда он не встретил другой, которая понравилась бы ему.

В воздухе висел запах перестоявшего вина и пота. Здесь явно не имелось отдельного кабинета для благородных клиентов. Около полудюжины посетителей - извозчики и подмастерья в шерстяных рубахах - сидели каждый один за своим столом, погрузившись в свои мысли. Одна-единственная девушка стояла в углу, повернувшись к залу спиной. Судя по ее поведению - она не обращала ни малейшего внимания на мужчин, - девица совершенно явно не собиралась заниматься своим ремеслом. Мягкая волна рыжеватых каштановых волос падала на ее плечи. Закутанная в многослойные зеленые шелка, она была одета, если уж на то пошло, куда более скромно, чем многие офирские дамы, считающие себя вполне порядочными. Вызывающие блестки и мишура не украшали эту девушку - в отличие от многих, кто зарабатывал на жизнь подобным образом. Но все же обилие косметики выдавало тот род занятий, которому она себя посвятила - не говоря уж просто о ее присутствии в подобном заведении. Что-то в ее манерах и внешности позволило Конану предположить, что она взялась за свое дело совсем недавно.

Конан был так поглощен мыслями о девушке, что сперва совсем не заметил седоватого человека с окладистой бородой ученого, который сидел возле двери, держа в руке мятую металлическую кружку и бормоча себе что-то под нос. Когда же киммериец все же соизволил его увидеть, он вздохнул и спросил себя: неужели девушка важна для него настолько, что он позволит старику засечь себя?

Но в этот миг бородач как раз обнаружил его присутствие и уставился на него с пьяной щербатой улыбкой. Одежда его была разукрашена пятнами всех цветов, часть которых происходила вследствие неаккуратного обращения с вином, а часть - с едой.

- Конан!!! - взревел он и замахал киммерийцу. Приглашая его подойти, так отчаянно, что едва не упал со стула. - Присаживайся! Давай выпьем!

- У меня такое чувство, что ты уже достаточно нагрузился, Борос, сказал Конан сухо. - Тебе я больше ничего заказывать не буду.

- Это не так уж важно, - заверил его Борос, улыбаясь. Неверной рукой он схватил свою кружку. - Видишь? Вода. Но немножечко, капельку ма-аленького...

Он понизил голос и забормотал что-то нечленораздельное, описывая свободной рукой пассы над кружкой.

- Кром!

Конан сообразил, что происходит, и отпрянул. Некоторые из тех, кто сидел в харчевне, посмотрели в его сторону, но поскольку не увидели ни крови, ни возможности извлечь из происходящего какую-либо выгоду, снова обратились к своим стаканам.

- Не делай этого, ты же пьян, старый дурак! - поспешно сказал Конан. Нарус до сих пор весь в бородавках, которыми ты его наградил, пока лечил его фурункулы.

Борос закряхтел и сунул ему кружку.

- Глотни, это вино. Не бойся.

Киммериец осторожно взял кружку и принюхался. Потом сморщил нос и вернул ее.

- Сам пей. В конце концов, это твое творение.

- Боишься, ха! - Борос хмыкнул. - Такой сильный, и боишься. Да будь у меня твоя мускулатура...

Он засунул нос в кружку, откинул голову - и почти в тот же миг, давясь и отплевываясь, отшвырнул от себя кружку.

- Митра милостивый!.. - прохрипел он и быстро вытер рот тыльной стороной костлявой ладони. - Ничего более отвратительного я в жизни своей не пробовал! Придется вылить. Что это такое, во имя Азуры?

Конан подавил гримасу.

- Молоко - судя по запаху, чистое молоко. Борос содрогнулся, как будто его тошнило.

- Ты подменил сосуд, - обвинил он киммерийца, как только снова смог говорить. - У тебя ло-овкие руки, но я все заметил, киммериец. За тобой должок! Тащи сюда выпивку.

Конан рухнул на стул по другую сторону стола и поставил мешок с бронзовой фигуркой на пол. Он не привык к обществу волшебников, однако Бороса считать таковым можно было с очень большой натяжкой. Старик когда-то обучался Черной Магии, но его пристрастие к крепким напиткам, которое становилось все сильнее, завело его в конце концов на обочину, вместо того чтобы вести его по кривым дорогам Черного Искусства. В трезвом виде он устранял бородавки и другие небольшие физические недостатки, либо же промышлял любовными зельями. Но если он напивался, он представлял опасность не только для окружающих, но и для себя самого. До тех пор, пока удавалось удерживать его от занятий чародейством, он был тем не менее неплохим собутыльником.