Юлия Латынина - Клеарх и Гераклея

— Право же, — сказал Митрадат, — обе так хороши, что я затрудняюсь выбрать.

И, делать нечего, Бел-Аддину пришлось послать цареву оку и золотой меч, и золотую вазу, а вазу он наполнил до краев розовыми индийскими жемчужинами, так как, по вавилонским поверьям, этот камень сильно способствует справедливости суждений.

А еще через два дня Клеарх поднялся поутру в сад и увидел там девушку в одежде, подобной башенке, которая его обманула и которую власти не могли сыскать.

— Кто ты? — спросил Клеарх.

— Я рабыня Бел-Аддина.

— Давно ли?

— Отец продал меня вчера.

— Почему?

— Видишь ли, — сказала девушка, — в Вавилонии урожай происходит не столько от земли, сколько от воды в каналах. А вода в каналах не походит на морскую пучину и небесные хляби и зависит не от прихоти богов, а от разумности правителя, который строит плотины и распределяет воду поровну. А нынче плотин давно не строили, и отец мой орошал поле только слезами, а этого недостаточно, и он продал меня, чтоб избавиться от нужды.

Клеарх подивился рассудительным речам девушки и отправился благодарить Бел-Аддина за подарок. Бел-Аддин провел его и Митрадата наверх, где был устроен сад. Тогда в Элладе дома были одноэтажные, а в доме Бел-Аддина было четыре этажа. Так что сад Бел-Аддина подобно замку Феридана был на полпути между небом и землей, с тем чтоб в него не проникали испарения вавилонских болот, точнее, клоак, потому что в Вавилоне нет ни естественных садов, ни естественных болот.

И вот, когда окончилось угощение, Бел-Аддин спросил друзей, что увидели царские очи в Вавилоне.

Клеарх сказал:

— Я думаю, что среди всех искусств, на которых зиждется процветание государства, первое — земледелие. Ведь только земледелец производит необходимое, все же остальные служат не удовлетворению потребностей, а лишь их праздному увеличению и притом извращают сущность денег, ведь деньги созданы для того, чтобы обменивать их на товары, и безумие копить деньги ради денег же.

Несомненно также, что лишь средний земледелец охраняет устойчивость государства, ибо, чтоб не посягать на чужое, необходимо иметь свое. Ваши же сборщики бесчинствуют, чтобы, разорив хозяев, скупить их землю и их детей. Земля уходит от хозяина, а налоги на нем остаются, и так обогащение части приносит ущерб целому.

Митрадат. Сам царь обязан возделывать свой сад, ибо изо всех занятий земледелие наиболее благоприятствует благим мыслям, словам и делам. Ахура-Мазда, создав мир, установил единый нравственный закон и для бедных, и для богатых; и воистину земледелец ведет борьбу с мировым злом не насилием, но повседневным и мирным трудом. И вот по пути я слышал много разговоров о том, что единый нравственный порядок нарушен и что теперь в мире все наоборот и, стало быть, творящий добро должен не возделывать землю, а убивать. Воистину: даже мышь, доведенная до отчаяния, бросится на кошку.

Бел-Аддин сказал, что обдумает их слова, и наутро прислал богатые подарки, а вечером явился сам.

Бел-Аддин взошел наверх дома для царских гостей в семь этажей, по числу небес; Митрадат сидел наверху, в саду на седьмом этаже, соответствующем седьмому небу, в льняной одежде и льняном тюрбане и перебирал розовые индийские жемчужины, способствующие справедливости суждений; Эгиби, человек суеверный, счел это хорошим предзнаменованием.

— Великое благо — доверие, — сказал ростовщик. — Люди в Вавилоне привыкли доверять друг другу и документам. Ибо, поистине, если в документе написано «восемьсот», а с меня потребуют «тысячу», это как звезда Бэла, скатившаяся с небес.

Митрадат. Есть и другое великое благо — Справедливость. И условия справедливой сделки полагают, что, если одна из сторон заключала ее в надежде на мошенническую выгоду, сделка недействительна. Люди, подкупленные вами, доложили царю, что налоги с Вавилонии в этом году не превысят семисот талантов. И вы взяли откуп на эту сумму, а собрали много более тысячи. Я думаю, что это подходит под несправедливую сделку, и вам надо доплатить еще триста талантов.

Тут Бел-Аддин заплакал.

— Я не хотел брать у царя откуп, — сказал он, — но меня вынудили происки Парисатиды, и царь потребовал семьсот талантов за земли, с которых не соберешь и половины этой суммы, потому что каналы пришли в негодность, и казна не обновляет их, и земли засолены и заболочены. Царь наполняет моим золотом свою казну и заставляет меня исполнять обязанности своих чиновников, и еще натравливает на меня народ! Вы пугаете меня смертью, что мне смерть, через два года я и так буду нищим! Откуда же царь возьмет деньги тогда?