Юлия Латынина - Клеарх и Гераклея

Восемнадцать лет назад Кир, младший брат Артаксеркса, владыка всей Малой Азии, взбунтовался и пошел на брата войной. Царица Парисатида была всемогуща и считала младшего сына более достойным царства. Все, однако, изменилось, когда узнали, что войско Кира почти наполовину состоит из анарьев: греков, пафлагонцев, киликийцев; и мало кто встал на сторону человека, растоптавшего честь своего народа. Тирибаз оказал царю Артаксерксу немалые услуги в битве при Кунаксе, а быть благодетелем царя так же опасно, как быть его заимодавцем.

Притом же царь обещал Тирибазу в жены свою дочь, а потом раздумал и женился на ней сам. С той поры царь очень обиделся на Тирибаза, так как считал, что Тирибаз должен обидеться на него.

Царь обласкал Тирибаза и послал его в Ионию, которая была много богаче горной Армении и где у Тирибаза не было ни корней, ни вассалов.

В Ионии Тирибаз увидел, что та же причина, мятеж Кира, которая в Азии по ту сторону Галиса усилила могущество подавившей мятеж знати, Азию по эту сторону Галиса наполнила завистливыми варварами. Эти люди не стеснялись ходить обнаженными, испражняться и извергать пищу в присутствии других; они занесли к персам вещь омерзительнейшую — любовь к юношам; а над лучшим из браков, между сестрой и братом, потешались.

Врожденная рабу привычка к подчинению делала их, однако, отличными солдатами: так же, как в своих крошечных городах они приучались считать себя не целым, но частью целого, так и в отрядах привыкли слушаться командиров.

Тирибаз всегда глядел на мир как воин. Он считал, что царство — это когда правят, опираясь на знать, на вооруженных конников. Полис — это когда правят, опираясь на гражданское пешее ополчение. А тирания — это когда правят, опираясь на наемников. Тирибаз видел, что персидские наместники в Малой Азии ведут себя, как греческие тираны. Митрадат внушал ему омерзение; Тирибаз боялся за душу внука.

Итак, Тирибаз глядел на площадь. Толпа кричала, вокруг нее неподвижно стояли армянские конники Тирибаза, греки глядели на них, видимо, пугаясь, и кричали еще громче. Конников было около сотни. Командир их, Tax, внук Тирибаза, и еще один армянин, Вараздат, поднялись во дворец и отыскали наместника.

— Они не хотят на Кипр, они хотят в Эфес. Кричат: нам платит не царь, а Тирибаз, и делать мы будем то, что прикажет Тирибаз.

Tax и молодой командир явно считали, что наемники правы. Тирибаз молча обмахивался ддинным концом белого пояса.

— А на Кипр, — продолжал Tax, — они не пойдут иначе, как за прибавку к жалованью.

Вниманием толпы завладел новый оратор. Tax покраснел от удовольствия.

— Он говорит: надо соединиться с эфесянами! Говорит: человек не обязан слушаться царя, если тот желает ему зла!

Тирибаз смотрел вниз, на две тысячи грязных греков и две сотни конников с золотыми бляхами и гранатовыми яблоками на концах копий.

— Ты все-таки хорошо выучился по-гречески, — усмехнулся он. — Или этих смутьянов слишком много?

Tax вспыхнул от стыда, схватился за меч и сказал:

— Густую траву легче косить.

— Так иди и скоси.

— Но распоряжение царя…

— Думай о собственных грехах, а не о поступках царя.

Tax повернулся и побежал.

В это время сквозь толпу проехали два всадника: Клеарх и Митрадат. Клеарх наклонил голову, сказал:

— Друг мой! Мне кажется, тебе все же не стоит ехать к царю, и еще тебе стоит переменить свое мнение о том, что восстание не может быть удачным. С персидским войском — несомненно. Но не с греческими наемниками, ведь уже со времени восстания Кира Египет независим, а причина тому то, что войска Ахориса почти сплошь из греков. И на помощь Тирибазу придут и ионяне, и карийцы, и тот же Эвагор.

— Дело, Клеарх, не в войсках, а в Тирибазе, — ответил Митрадат. Тирибаз очень любит пирог с глухарями. Такой пирог с глухарями Дарий как-то послал деду его, Виване. Вивана отломил кусок и бросил любимой собаке, та поела и сдохла. Вивана задумался и сказал: «Если я съем пирог, то умру, а если не съем, то ослушаюсь царя и утрачу честь. Разве смерть не лучше позора?» И съел.

Митрадат помолчал и прибавил:

— Оронт, царский зять, и Тиссаферн, оба враги Тирибаза, пропустили через свои земли шесть тысяч греческих наемников в надежде: либо они разорят Армению, либо Тирибаз возмутится. И в Армении царь ничего не смог бы с ним поделать. Эти старые персы — они всегда, унижаются перед царем, и сквозь унижение их проглядывает больше тщеславия, чем сквозь дыры плаща Антисфена.