Питер Дикинсон - Продавец погоды

— Джеффри и Салли Тинкер.

— Ваш возраст?

Джеффри беспомощно посмотрел на Салли.

— Мне одиннадцать, а ему шестнадцать, — ответила она.

— Вы что, молодой человек, не знаете, сколько вам лет? — поднял брови месье Палье.

— Меня вчера ударили по голове, — объяснил Джеффри, и у меня что-то случилось с памятью.

— Ах вот как! — Месье Палье, казалось, ничуть не удивился такому объяснению. Словно ни в чем ни бывало, он на безупречном английском задавал вопросы, аккуратно занося ответы в анкету. Под самый конец он спросил:

— У вас есть с собой деньги?

— У нас есть тридцать золотых соверенов, и если понадобится, мы можем продать катер.

— Вы приплыли во Францию на собственном катере? Вы его не украли?

— Нет. Раньше он принадлежал моему дяде Якову, но его убили, и Салли говорит, что дядя оставил его мне.

— Ce bateau la? [3] Вон та лодка? (франц.). — пролаял генерал, не отрываясь от окна.

Это было настолько неожиданно, что сначала Джеффри даже не понял, что это был вопрос. На мгновение ему показалось, будто генерал просто откашлялся.

— Да, это он, — кивнул Джеффри. — Он называется «Кверн».

Кивком головы генерал подозвал к себе месье Палье, который подошел и тоже поглядел в окно. Потом снова повернулся к Джеффри и Салли.

— Давайте разберемся, — сказал он куда менее дружелюбно, чем раньше. — Вы утверждаете, что приплыли из Веймута вон на той белой моторке, которая стоит у причала.

— Да, — ответил Джеффри. — А что?

— Он думает, — пояснила брату Салли, — что мы не могли приплыть сюда на моторной лодке.

— Совершенно верно, — кивнул месье Палье. — Коме того, хорошо известно, что французское правительство крайне интересуется теми immigres, кого не затронула царящая в Англии машинофобия. Было даже несколько самозванцев. Они рассчитывали получить от правительства деньги.

— И они приплывали на моторных лодках? — спросил Джеффри.

— Разумеется. Они полагали, это будет лучшим доказательством того, что они те, за кого себя выдают.

— Ну и дела, — вздохнула Салли.

— С другой стороны, детей среди них еще не бывало, — покачал головой месье Палье. — И мало у кого имелось столько денег. Тридцать золотых соверенов — сумма не маленькая. Если генерал Турвиль не возражает, мы сначала дослушаем вашу историю, а потом уже будем судить.

— Они пытались нас утопить за то, что мы колдуны, — начала Салли, — но Джефф сделал туман и вместе со мной уплыл в гавань, а там нашел немного той жидкости, которую надо залить в мотор, чтобы он заработал, и завел двигатель, а я столкнула за борт мужчину, который хотел нас остановить, и мы выплыли из залива, а потом мотор остановился, а туман рассеялся, и они погнались за нами на лодках, а Джефф вызвал ужасный ветер, который их разогнал, и потом он починил мотор, и я ему помогала, а еще потом я приготовила ужин на такой штуке, вроде печки, которая делала «фр-р-р» голубым огнем, который попадал в нее из большой железной бутылки, и вот мы здесь.

— А можно еще раз, только помедленнее, — попросил месье Палье.

Несколько часов он только и делал, что задавал вопросы. Впрочем, и генерал не упускал случая пролаять вопрос-другой. Большей частью отвечать приходилось Салли. Они, почему-то, все время возвращались к тому, как Джеффри запустил мотор, и как они потом чинили его в море. В какой-то момент генерал сам отправился на «Кверн» посмотреть, что к чему. Он вернулся, прихватив с собой несколько странных вещиц вроде полусгнившего войлока или пакета заплесневелого печенья. Потом они о чем-то долго шептались по-французски, и, наконец, месье Палье снова вернулся к ребятам.

— Ну что ж, — сказал он, — либо вы и в самом деле говорите правду, либо какой-то взрослый сумел организовать исключительно убедительную фальшивку. А вас использовал для пущего правдоподобия. Но даже если и так, то где он мог достать английские имбирные орешки пятилетней давности? Так что, в общем, мы не думаем, что вы самозванцы, хотя было бы здорово проверить вашу историю. В ней есть несколько очень важных моментов… ну, например, все связанное с управлением погодой. Это могло бы многое объяснить.

— А хотите, Джефф сделает так, чтобы дождь перестал? — спросила Салли.

Мужчины дружно посмотрели на Джеффри, и тот понял, что выхода нет. Придется попытаться. Он засунул руку под фуфайку и вытащил аккуратно свернутый балахон. Развернул его и повесил на спинку стула. Затем снял фуфайку и натянул балахон. Интересно, каким близким и родным ему стало это дурацкое одеяние. Совсем как хирургу — хирургическая маска, или, скажем, рыцарю — его доспехи — нечто, что одевают всякий раз, берясь за работу. Он открыл окно и, облокотившись о подоконник, уставился в серое небо. Он не знал, получится у него на этот раз что-нибудь или нет: сила в нем была слаба, словно приходящий откуда-то издалека, еле слышный радиосигнал. Джеффри начал медленно нащупывать тучи.