Владимир Васильев (Ташкент) - Тень улитки

— Молчун! Молчун! Эй, Молчу-у-ун! — раздался с поля многоголосый зов под аккомпанемент женского визга.

«Опять мертвяки!» — подумал Кандид и быстро встал, вытащив из-за пазухи скальпель.

— Молчун! Молчун! Эй, Молчу-у-ун! — услышала Нава голос деревни и чуть не оглохла от женского визга.

«Вот щас я вас…» — многообещающе подумала она, и над ее головой активно заклубился лиловый туман. Но она вспомнила, как, вроде бы недавно, сама стремглав неслась с поля, завидев мертвяков, и сдержалась. Пусть себе орут. Но странно, что не бегут, а только медленно отступают. И почему зовут Молчуна?

— Ты ето, его как полосни своей полоснулкой, чтоб он, шерсть на носу, напополам развалился, — напутствовал, поспешая за Кандидом Кулак и воинственно размахивал над головой своими кулачищами. — А-то, вишь, повадились тут шастать, баб наших таскать, бродило в рыло! А на кой им бабы, если они мертвяки?.. Только порчу наводят… Эй, слышь, Молчун, ты им врежь, чтобы неповадно было! Эх, мне бы такую врезалку, как у тебя! Я бы им показал, как баб наших таскать. Скоро в деревне и рожать будет некому, рукоед их забери!.. Только я не возьму в руку эту твою полоснулку-врезалку — страшная она, шиш ей на плешь! Я ее больше мертвяка боюсь. Мертвяк ничего не боится, потому что у него соображалки, как у пня трухлявого… Вот, завтра к Чертовым скалам пойдем с тобой, я тебе покажу один такой трухлявый — ну, точно, как думалка у мертвяка.

— Интересно, — хмыкнул Кандид, — у кого еще такая говорилка, как у Кулака, есть?

— А ни у кого! Хотя балаболить у нас каждый горазд… Вот Слухач — как заведется, не остановишь, а смысла ни на соплю. Нет у них вкуса к говорению, бродило им в рыло. А ты, Молчун, так и вовсе — одно слово — Молчун… О, пришли!

Толпа расступилась, и Кандид вышел вперед. Кулак остался в задних рядах, чтобы, в случае чего, бежать в передних, и что-то там бубнил.

На границе мелколесья и луга стояли два громадных мертвяка. Их руки тонули в траве, а ничего не выражающие глаза были направлены на толпу.

«Кажется, поняли, что по одному сюда ходить смысла нет, — подумал Кандид. — Да, задачка на сообразительность — как одним скальпелем разрезать двух мертвяков?»

Вдруг мертвяки расступились в стороны, и вперед выступила маленькая, очень стройненькая женщина, почти девочка.

«Хозяйка! — мелькнуло в голове, и Кандид сделал шаг вперед. Он давно ждал встречи с одной из них. — Неужели очередь дошла и до этой деревни?! Ну, нет! Так просто я вам их не отдам! Это моя семья!.. Только через мой труп!» — и тут же с горечью подумал, что его труп здесь никого не остановит. И внимания даже не обратят. Поэтому надо жить.

Толпа, наоборот, отступила на шаг назад. В этой женщине было что-то необычное. Нормальные женщины рядом с мертвяками не стоят. Они убегают от мертвяков, потому что те их крадут. А какой нормальной женщине нужно, чтобы ее крали? Никому не нужно. А эта стоит рядом с мертвяками и хоть бы хны ей, да еще и мертвяки перед ней расступаются… Нет, странная, даже страшная женщина.

«Как же они меня боятся!» — подумала Нава со смешанным чувством. С одной стороны, ощущение силы и власти пьянило, с другой — было обидно, что ее здесь считают чужой и даже не узнают.

— Нава! — прошептал, узнавая, Кандид. — О, боже! Девочка моя!.. Живая!..

— Нава! — вдруг завопил Колченог, выступая из толпы. — Нава! Едрень корень! Дочка! Узнаешь?.. Да Колченог я!

«И точно, Колченог, — узнала Нава. — Он приютил меня, когда я осталась одна. Потом мы вместе искали его дочку, которую украли мертвяки… Вот почему я его все время вспоминала, да только почему-то не могла припомнить».

— Нава-Нава-Нава-Нава! — прошелестело по толпе. И толпа снова сделала шаг вперед. Но только шаг, потому что все равно, хоть это и Нава, было страшно. Еще никто из баб, украденных мертвяками, не возвращался в деревню. Да и мертвяки тут… Того и гляди…

— Нава! — заулыбался Кандид и бросился навстречу. Мертвяки чуть пошевелились, но Нава приказала им замереть.

— Молчун! — прошептала Нава. Она тоже ощутила импульс броситься навстречу, как сделала бы это прежняя Нава. Но прежней Навы уже не было, поэтому она сделала только один шаг, оставив мертвяков за спиной. Да и не надо было уже бежать — Молчун стоял перед ней.

«Какой же он, действительно, заросший и грязный! — вдруг увидела Нава. — Почему они все такие грязные?.. Потому что здесь нет озер, а одни болота да трясины?.. — Да нет, Молчун еще ничего, а вот Колченог… Бр-р», — вспомнила она невольно гладкие, чистые, безволосые, идеально сложенные тела Славных Подруг. Она почувствовала, что Молчун хочет заключить ее в объятия, и непроизвольно сделала брезгливый шаг назад.