Виталий Забирко - Тени сна (сборник)

Я зашел в ванную комнату и сунул голову под холодную воду. Это помогло, но незначительно. В голове прояснилось, перестало скрежетать, но ощущение вращения полушарий в разные стороны продолжалось. Появилась звенящая пустота, а ясности мыслей не прибавилось.

Насухо вытерши голову, я причесался, но, к сожалению, сделать тоже самое с мыслями не смог. Может, и к лучшему, поскольку совершить то, что я сделал далее, никогда бы себе не позволил, находясь в нормальном, не заторможенном состоянии. Постучав в дверь и не дождавшись ответа, я, вопреки своей «гипервоспитанности», вошел в комнату.

Елена сидела на тахте, рылась в сумке матери и встретила мое появление тем же свирепым взглядом, что и в прихожей.

— А где мама? — спросил я.

— Мама? — в голосе Елены проскользнула странная интонация, будто она появилась на свет из автоклава и о родителях не имеет ни малейшего представления. Впрочем, на это, вероятно, наложила отпечаток моя заторможенность, поскольку тон Елены сразу же изменился на ледяной.

— Мама. Осталась. На ночное. Дежурство. Работа. Такая. У нее.

Она отшвырнула сумку, встала и пошла на меня панцирным броненосцем. Нет, не южноамериканским насекомоядным, а такой это грозной боевой машиной — как на самураев в Приамурье в известной советской песне начала сороковых годов.

Я попятился, и Елена захлопнула дверь перед моим носом.

— И впредь не мешайте мне! — донеслось из комнаты. — Я устала и буду отдыхать.

Я потоптался перед дверью, тупо глядя на пол, но, так ничего и не придумав, поплелся на кухню. Заварил чай, сделал несколько бутербродов и, как мог, сервировал стол. Затем вновь подошел к двери в комнату, осторожно постучал и вежливо поинтересовался:

— Елена, вы ужинать будете?

Вместо ответа в комнате щелкнул выключатель, и узенькая полоска света, пробивавшаяся в коридор из щели у пола, погасла.

Я вернулся на кухню, выпил чаю, съел пару бутербродов. Но это отнюдь не помогло. Голова, что называется, «не варила», поэтому ни о какой работе речи быть не могло. Спать тоже не хотелось — и так целый день продрых.

Похлопав себя по коленям, я позвал Шипушу. В последнее время, когда я практически не писал, мы часто коротали время на кухне: я — бездумно глядя в пустоту перед собой, а она — устроившись у меня на коленях и мурлыча. Но кошка из-за холодильника не отозвалась. И у меня почему-то появилось ощущение, что будь у нее там люстра или хотя бы бра, то я бы услышал щелканье выключателя, и узкая полоска света из-за холодильника погасла бы.

Заметив на столе забытую Татьяной карточку, я взял ее в руки и только тут увидел отпечатанный адрес Центра по делам беженцев: «Первая линия, 13».

«А почему бы и нет?» — неожиданно подумал я. Сунул карточку в карман, надел плащ и вышел из квартиры.

На улице было холодно и ветрено. Чем-чем, а ветрами, переходившими иногда в пыльные бури, наш край славился. Не случайно высившийся здесь некогда горный кряж, ровесник по геологическому возрасту Уральскому хребту, уже давно превратился в степь. Сейчас ветры, похоже, стремились и город сравнять с землей, а наше правительство, полностью стреножившее своими софистическо-эмпирическими реформами промышленность, этому желанию сил природы усиленно способствовало.

Плохо, когда в политику приходят двоечники, составившие свое представление об экономике у мясного прилавка с фальшивыми разновесами. Все равно что назначить заведующим в мою лабораторию продавца бакалейного отдела. «А ну-ка, ливани в эту бутылочку (колбу то есть) вот этого зеленого, как мятный ликер… А теперь из этой стопки (мензурки) вот этого плесни, цвета 777-го портвейну… Ух ты, какой парок белесенький пошел!.. А ты чо упал, чо ногами сучаешь?!.. Ну да ладно, отрицательный результат — тоже результат. Теперича вот ты, в эту тарелку (выпарную чашу) порошочка серебристого сыпани, да поболе, не скупись… И вот этих кристалликов красных подмешай… Да на плитку ставь. Во, как рвануло! Ну, чо орешь? Чо орешь, спрашую?! Подумаешь, пальцы оторвало, да уши обуглились! Зато экскремент какой эпохальный!!!»

Каюсь, прочтение слова «эксперимент», как «экскремент» я содрал из известного телесериала шестидесятых годов. Наши новые политические «поводыри» разницу между этими словами знают, правда, не благодаря своей начитанности или образованности, а огромному штату референтов-толмачей. Но, к сожалению, сути дела это не меняет, ибо конечным продуктом во всех экспериментах наших реформаторов являются исключительно экскременты. Как это там у баснописца Крылова: «А вы, друзья, как ни садитесь…»