Игорь Гор - Проект «Повелитель»

А я плакать давно разучился. И вряд ли буду. Хотя, вру, буду … не дай бог, конечно, но если что с Розой или старым… или там с Косым что. А по другому поводу вряд ли.

Постояли мы молча у могилы. Говорить никто не хотел. Да и нечего тут говорить, всё и так понятно. Только дед обронил пару слов:

— Прости им господи прегрешения, пусть земля им будет пухом… царствия им небесного..

Аминь.

Мы развернулись уходить, отряхивая штанины от земли. Я шепнул наклонившись к Хаймовичу: Подождите меня в доме. Мне со стаей поговорить надо.

Дед чуть заметно кивнул. И я направился за ближайшие кусты смородины, где высунув языки лежали двое приближенных к моей персоне кобелей. Псы чувствовали свою вину, поэтому от греха подальше залегли в кустах. Оно и правильно. Косой полоснул бы по ним из автомата не задумываясь, попадись они под горячую руку.

— Ну, что гаврики? — обратился я к лохматым в слух, и присел на корточки, заглядывая в глаза. Корноухий с большими карими глазами взгляд не отвёл, но всё же косился на товарища, лежащего сбоку. С ним, пожалуй, и поговорю.

— Почему люди вам враги?

— р-р-р..!

— Ты, не рыкай..! Объясняй внятно.

Недовольное ворчание. И тут в разговор вступил другой с коротким хвостом.

— Люди МЫ! Мы настоящие свободные люди!

— Вот, как? А мы кто?

— Вы рабы своих нелепых законов, своего облика…

— А вы нет?

— Нет. Мы давно выбрали свободу и не зависим …

— От чего независим? Разве вы так же как люди не заботитесь о своём потомстве и самках? Не кормите, не учите?

— … р-р-р. Мы сами выбрали свой облик. Он лучше (тут невнятно, но я понял как более приспособленный) для жизни.

— Ха! Только сказки мне не надо рассказывать! Ты такой, каким тебя мама родила, и другим тебе не быть.

Я сознательно провоцировал короткохвостого, ожидая реакции. И она последовала.

На моих глазах его стало корежить. Облик поплыл и передо мной предстал голый мужик, заросший и нечесаный. Нечто подобное я и ожидал. Вот это аргумент! Аргумент у него тоже был порядочных размеров…

— Мы — люди истинные! — рявкнул он, и неуклюже стукнул себя кулаком в грудь. — И мы свободны от ненужных т-р-ряпок, жилищ и ор-р-удий!

Покосился он на мой калаш за плечом.

— Ваше дело… А людей то за что не любите?

По виду его было понятно как ему неуютно в нынешнем облике, он стоял полусогнутый и порывался встать на четвереньки. И смотрел на меня ожидая моей реакции, мол достаточно для демонстрации. Нет, уж, голубчик, не дождешься, пока всё не скажешь!

— Ну!

— Они… они убивали нас как диких зверей! Наши братья убивали нас! За наш выбо-р-р!

Я кивнул. Понятно. Мутантов в своё время мочили почем зря.

— Они были простые люди?

— … г-р-рю, б-р-ратья..

Разговор псиному брату давался с трудом, некоторые слова он либо забыл, либо не мог выговорить. В глазах стояла мука. Ладно, облегчу тебе жизнь.

— Они тоже могли превращаться в собак?

— р-р-га-у!

— Но остались людьми?

Мой лохматый собеседник не выдержал и все-таки упал на четвереньки, успев кивнуть, мол: да, могли. Интересное дело получается? Мутанты истребляли мутантов? И за что? Если обе группы могли превращаться? Одни выбрали жизнь собачью, хотя у оставшихся она была не легче. Н-да!

Пока я призадумался, лохматый успел обзавестись хвостом и лапами, и отчаянно зевнув, улегся на брюхо.

— Вот, что друзья мои, мне надо пройти на ту сторону реки к одной деревне. И мне нужны сопровождающие. Есть у вас крепкие псы?

— Люди! Мы Люди! — оскалился, молчавший до этого корноухий.

— Мужиков крепких еще трое помимо вас будет?

Фраза, что они крепкие мужики им понравилась. Даже взгляд как-то потеплел.

Они вильнули хвостами, мол, полно мужиков. Но что-то меня насторожило. И я повторил вопрос:

— Мне надо на ту сторону речки? Где переход есть знаете? Мост?

Эх, зря я пса отпустил, расслабились, отвечать не хотят.

— знаем… но не пойдем…

Я внутренне зарычал. Суки!

— ты вожак, можешь убить любого из нас… Но вести на погибель народ. Не пойдем.

— Какую погибель?

— … Там за переходом погибель. Там всех убьют.

— Кто? Чего вы боитесь? Струсили?

Шерсть поднялась на загривках. Обиделись псы и разозлились.

— наши братья погибель… смерть… Обратной дороги нет.