Игорь Чиркунов - Проект Икар. Беглец из Альфа-теста

Утро началось с похмелья, и знатного сушняка. Опираясь на трость и шатаясь от стены к стене, я поплелся на кухню. Проходя мимо рабочего кабинета краем глаза, заметил ждущую с вечера бутылку изотоника. Аллилуйя! Дохромав, вцепился в пластиковый цилиндрик и жадно выбулькал все. Как же хорошо!

Рассеянно блуждающий взгляд зацепился за распахнутую капсулу виртуальной реальности, и торчащие из нее как кишки поверженного животного провода датчиков. Некоторые выдраны с мясом. В голове, сквозь похмельный туман, на ускоренной перемотке промелькнули вчерашние события: довольное лицо Радаманта, его слова, про нарушение соглашения о неразглашении, «забанен на вечно!» … И как будто пластырь с гнойника сорвали.

«А ну и хрен с ней, с капсулой! Все одно – кончился икар! Пусть им прихлебатели, из диванных летунов физику полета ставят, да гайды по аэрологии пишут!». Потом как заново увидел атакующую гарпию, на плече фантомной болью отозвался ожог от драконьего пламени… Да у меня же второй раз в жизни отнимают крылья! Настроение переключилось словно тумблером.

В руке жалобно пискнула бутылочка. Ах ты ж, блин! Раздавил. А ведь она меня сопровождала последние лет пять, столько пережила…

К злости добавилась досада. Отшвырнул от себя треснувшую флягу, два шага, прилип лбом к прохладному стеклу. Двенадцатый этаж. Может вот прямо сейчас? Шаг через низкий подоконник, и всё? Решение всех проблем.

Жизнь закончилась вчера, если не летать, то какой смысл ее продолжать? Как будто в полете оборвало боковой трос: секунду назад ты был король неба, и все у тебя замечательно. Но вот предательское «тыньс» … и беспорядочное падение. Говорят, при обрыве есть полсекунды, чтоб бросить запаску, ибо потом перегрузки такие, что теряешь сознание.

Думать не хотелось. К головной боли и злости на весь мир добавилась сосущая пустота за грудиной. Только трудяга мозг, какой–то своей частью, на автомате анализировал входящую информацию. До земли метров сорок. Внизу асфальт парковки. С этой высоты даже запаска может не успеть раскрыться и наполниться. Удивительно, никогда не замечал: сорок метров стоя у окна – это очень высоко. Сорок метров, когда в воздухе – это офигеть как мало. Если не влётан в крыло, на этой высоте уже надо занимать посадочное положение находясь в глиссаде.

Блин, что за ерунда лезет в голову. Какая запаска, какая глиссада?! Все, я отлетался! А раз так, то и жить не зачем.

Пальцы легли на ручку окна. Вот сейчас. Только не думать, как перед стартом в сложных метеоусловиях: вышел на старт, поймал момент, поднял крыло и вперед. Иначе можно в сомнениях стоять, перегорая, а воображение будет рисовать всякую фигню.

Давай, тряпка. Если не сейчас, то потом – только спиваться, жалея себя, будучи обижен на весь мир. Ну зачем я выжил два года назад? Зачем оттягивал в этом суррогате жизни под названием виртуальная реальность? Теперь вот и ей пришел конец.

Ну… Ручка поднялась, из щели пошел уличный шум, не сдерживаемый стеклопакетом. Вдох, выдох…

«Самоубийство – удел слабаков». Отец…

Отчетливо увидел – отец за столом, уже «на веселе». Справа и слева – однополчане, все в форме. На столе – фото с траурным уголком: их общий сослуживец, потерявший в одной из командировок обе ноги. Его жена вскоре не вынесла жизни с инвалидом, и ушла, а он выстрелил себе в голову из наградного пистолета. На отца шикают, как так можно? Это же твой боевой товарищ. Но батя не преклонен: «он просто струсил, а значит и жить не достоин, и нечего тут сырость разводить».

А я? Я тоже инвалид, тоже потерял смысл жизни. И, кстати, от меня тоже ушла женщина.

Замер, с полуоткрытым окном. Смерти не боюсь, заглядывал ей в глаза. «Хвостов» не оставляю, нет у меня детей, или престарелых родственников. За родителями сестра присмотрит. И перспективы впереди никакой. Так что же держит? Потянул на себя створку…

Отец, и его осуждение. «Струсил слабак, и сбежал!». Даже, вижу, как он сплюнет. Да что мне до него?! Мы не виделись четыре года, возможно он вообще не узнает!

«Господь не дает испытаний, которых человек не в силах пережить». Его слова. После выхода на пенсию отец здорово ударился в религию. А я? Я – современный человек…

Только сейчас заметил, что буквально задыхаюсь, грудь ходит вверх–вниз, будто марафон бегу. Распахнул окно, вдохнул полной грудью. Прохладный утренний воздух окатил разгоряченную голову. От гипервентиляции голова закружилось, меня повело, схватился за раму.