Игорь Гор - Проект «Повелитель»

Нагрузились мы тяжело. Мужчины продовольствие не брали, только патроны и как можно больше. Так настоял Косой и с ним никто не спорил. Женщины взяли соответственно всё остальное. Им было тяжело. Особенно Луизе с ребенком. Поэтому их постоянно подсаживали, подтягивали, в общем, всячески помогали. Поэтому ползли мы в два раза дольше, да и нора показалась несказанно длиннее. Но как я не старался, догнать их не смог. Выбрался я на поверхность уже тогда, когда они переоделись в сухое и ждали меня. Куча грязных вещей горкой возвышалась у входа. Жадно хватая воздух ртом я вывалился из норы.

Роза подбежала помочь.

— Да брось ты… Я сам.

— Вот сухое уже разложила, переодевайся…

— Долго ты что-то возился, — хмуро выдал Косой.

— В улей заглянул.

— И что там?

— Представляешь, они соты из бумаги сделали как… На осиное гнездо похоже. Спрессовали из всего, что нашли.

— И ещё вот, — и я достал из кармана стеклянные ампулы с клеймом ввиде мухи на донышке. Хаймович, мельком бросив взгляд, обомлел и кинулся ко мне, заключив в объятия. И совершенно не обращая внимания, что я мокрый, грязный, с головы до ног облепленный глиной. А мне стало неловко.

— Дорогой ты мой! Ты даже не представляешь, что ты сделал! Что ты для всех нас сделал!

Это же жизнь! Долгая жизнь и здоровье! И много ты взял?

— Да вот ещё в сумке, — сказал я, смущенно вытряхивая ампулы с осколками из сумки. — Подавились, правда, половина, пока полз…

— Господи! — Хаймович всплеснул руками, — Это не просто долгая жизнь! Это… это … это.

От волнения он стал заикаться.

— это бессмертие… — наконец вымолвил он.

Дождь влупил внезапно. Тяжелая багровая туча, вылезшая неведомо откуда, закрыла небо, от чего в лесу сразу стало темно. И струи дождя как кинжалы пробились сквозь густые поросли и достигли земли. Руслан с Лисом прижались спинами к густой пихте, пытаясь укрыться. Но вездесущая вода настигла их и здесь.

— Эх, топорики не взяли, — вздохнул Лис, — сейчас бы шалашик срубили …

— Ты сам на прогулку звал, вот и прогулялись.

— По быстрому думал.

— По быстрому, только зайцы..

— А ты сам умный, да? Топорик не взял?

— С кем поведешься от того и наберешься..

— Рус, ещё слово и ряд зубов.

— А зубов моих не боишься? — хмуро улыбнулся Рус. И Лису на миг показалось, как в темноте блеснули желтым светом глаза с вертикальными щелями зрачков.

— Слушай, Руслан, а кем это ты перекинулся? Сроду такого урода не встречал и не слышал.

— А я знаю? Говорю же тебе, первый раз со мной такое. Просто выдумал такого зверя, чтоб волкам не по зубам.

— Не бывает такого, чтоб не было. Вот дети малые в кого при опасности перекидываются?

В кошку и как чухнут по дереву, а потом сидят и ревут, попробуй, сними оттуда.

— Ага, а кто постарше в лиса и давай у соседей кур тащить.

— Ну, да. Но факт, что в небывалое ещё никто не превращался..

— Много ты знаешь…

— А что?

— Есть у старейшины книжица одна, там много чего тайного да непонятного написано.

— Расскажи.

— Думаешь, он мне её давал читать? Сам случайно увидел, да пробежал мельком. Слов много, что русские вроде, а смысла не имеют.

— Так не бывает.

— Я тоже думал, пока не прочитал.

Дождь внезапно начавшийся стихал, словно туча вытекала вся, без остатка. Светлее в лесу не становилось. Сумерки почти мгновенно перешли в ночную тьму.

— Так про что книжица?

— Не понял, но была там такая фраза, что человек может быть кем угодно, любой тварью жившей на земле, хоть сгинула уже та тварь во мгле веков, но человек её помнит.

— Ха! Брехня, какая! Я вот совсем не помню!

— Там не про тебя сказано.

— А про кого?

— А я знаю? Может про отца прародителя, он до сих пор где-то скитается. Говорю непонятная книга. Вот если б её почитать вдумчиво… Но старейшина не дозволит.

— Рус, темно уже, может, здесь заночуем? Вон кедр выберем, да ветки потолще.

— Я тебе курица? На ветках спать? И где ты в чащобе такой кедр найдёшь, добрые кедры на полянах растут.

— А я тебе сова в темноте бегать?

— Не дрейфь Лис, тут недалеко осталось, добежим. Вот и капать перестало. Пошли!

И друзья, оторвавшись от ствола дерева, растворились во тьме.

Шустрый сидел на берегу и кидал камешки в реку. Камешек с шипением входил в воду, и над местом его падения поднималась тонкая струйка дыма. Круги нехотя разбегались по воде и гасли. Хаймович уставился на реку, подняв козырек кепки. Рот он уже закрыл, но легче нам от этого не стало. Моста не было. Не совсем конечно, начало его было и первая опора, стоявшая на берегу ещё существовала, а дальше как ножом обрезало вплоть до противоположенного берега. Ни опор в самой речке, ни глыб разрушенного моста из воды не показывались. Чистая ровная гладь, переливающая всеми цветами. Одно слово, Мазутка.