Игорь Гор - Проект «Повелитель»

— Кто? — сипло и с угрозой спросил Косой.

— Баклан и Толик — Лентяй, они, — засипел Андрей, — они спустили лестницу Джокеру.

Мы не ждали днём, ты сам говорил… воды дай…

Федя снял фляжку с пояса и приподняв голову Андрюхе, стал его поить. Тот поперхнулся и продолжил:

— Баклан как раз с ружьём и дежурил. Когда услышал выстрел, я вышел и напоролся на Лентяя, он мне нож и сунул… сука. Темно то как?

— Ночь уже.

— Косой, слышишь… — Андрей задышал часто и прерывисто, — отомсти за меня Лентяю.

Я знаю, ты не такой, они всё трындели, что ты нас бросить хочешь, что Джокера боишься, что к нему надо уходить пока не поздно… Ты же знаешь, я не стукач. А надо было! Думал они просто трусы… а они…

Ворон не договорил, оборвался на полу слове и затих. Федор нагнулся и опустил ему веки на застывшие глаза и сказал не громко, но отчётливо: Отомщу за всех Андрюха.

Обойдя пятый этаж, стали спускаться.

— Пятнадцать, и только двое ублюдков Джокера — сухо сказал Косой, — Женщин они увели. Но нет ещё Мишки-Ангела, Шустрого, Димона и Серого. …

Косой вопросительно посмотрел на меня. И в глазах его было столько боли, что выплеснись она сейчас… я захлебнулся бы в этой горечи.

— Думаешь, они тоже к Джокеру…?

Федя кивнул. Похоже, он уже никому и ничему в этой жизни не верил. Я обнял его за плечи.

— Пошли к старому, груз скинем и Джокера навестим.

И я увел его, держа за плечи. Косой как-то внезапно постарел. Мне показалось на миг, что больше никогда я не увижу улыбку на его лице.

За углом дома кто-то плакал. Я поднял факел, всматриваясь в темноту. Из темноты к Федору метнулся мальчишка.

— Косой! Ты пришёл! Они всех убили… всех убили..

Федор обнял его.

— Я знаю Шустрый, знаю.

— Там наши… — махнул Шустрый в темноту, — мы с охоты шли, когда крики услышали.

— Кто? Кто там? — всмотрелся Федя в темноту, увлекая Шустрого с собой. Пройдя немного вперёд, мы увидели два тела.

— Димон и Серый, — определил Косой.

— Прости дядя Косой, а я испугался и убежал,… прости… — лепетал мальчишка.

Федор внезапно потеплел и потрепал его по голове.

— Ничего Шустрый, мы отомстим. Вот возьми, — и он снял с шеи один автомат.

Пацан, не веря своим глазам, неловко принял его в руки, утёр слезу, и сказал:

— Я оправдаю, я больше никогда тебя не подведу, дядя Федор.

— Я верю Серёжка, верю. А где Мишка-Ангел?

— Он с нами ходил, но на обратном пути решил к старику сходить, там вас с Толстым подождать.

Федор кивнул. ***

Хаймович что-то тихо бубнил, но его, ни кто, кажется, не слушал. Мишка по прозвищу Ангел, с большими черными глазами и не по мужски длинными ресницами, сосредоточено набивал магазины. Керосинка на столе чадила. Дымный запах солярки пропитал комнату. Косой всё считал и что-то прикидывал, перебирая оружие.

— Я таки считаю неразумным брать с собой ребенка.

Ребенок под именем Шустрый бросал на Хаймовича испепеляющие взгляды.

— Ну посудите сами, шансов у вас перебить всех просто нет, а вернутся живыми и того меньше. Оставьте его здесь. И вообще не порите горячку. Месть это блюдо, которое подают холодным. Нужно всё обдумать, взвесить и выждать момент.

— Вот мы и выждали, — зло сказал Федор, — пойдем, пожелаем им спокойной ночи.

— Федор, мне кажется вам нужно понять одно. Пострелять и погибнуть проще простого.

Месть — это прежде всего выжить и отомстить. Ну хорошо, раз вы так не понимаете… Измените прерогативу. Что для тебя важнее вернуть Луизу или убить Джокера?

Федор от этих слов словно очнулся от тяжелого сна. Я подошёл и положил руку на его плечо.

— Дед верно говорит, давай по-тихому попробуем. Где он женщин держит, я знаю.

— Часовых я беру на себя. И как спуститься знаю.

— Толстый, ты никак в гарем наведывался, — усмехнулся Миша, насчет женщин тоже не ангел.

— Нет. Но мысли как это можно сделать были. Понимаешь там с соседнего здания для меня перепрыгнуть раз плюнуть. Потом кошку цепляю и вниз до нужного окошка. Думал, постучусь. Авось откроют.

— Это ж как нужно оголодать, чтоб до такого додуматься, — покачал головой Хаймович.

— А если пробиваться? — спросил Шустрый.

— Пробиваться дохлый номер, гарем в самом конце от входа здания. Через всех точно не пройдем.

— Гладко говоришь, — с сомнением сказал Федор, — А на деле? Ну, спустишься ты, ну в окно залезешь. А женщины заголосят? И хана тебе.

— А чего им голосить?

— Толстый, ты свою морду в луже видел? Про зеркало не спрашиваю, ты в него хрен заглядывал когда.