Владимир Цыбизов - Тайна «Соленоида»

Вертолет снижался. Внизу, насколько хватал глаз, расстилались ледяные поля.

Бесчисленные глыбы льда, то белые, ослепительно сияющие, то синеватые, то отливающие зеленью под низкими лучами полярного солнца, а то и розоватые, образуя бесформенные нагромождения торосов, уводили далеко к горизонту.

Казалось, какой-то гигант нарочно изломал весь лед на куски, высыпал их в море, и они как попало смерзлись в плотную массу. Только в одном месте сверкало белизной ровное, удивительно правильной формы круглое поле около пятисот метров в поперечнике. Кое-где по его краям выросли торосы. В самом центре высилась ледяная башня, похожая формой на силосную. По сторонам от нее находились круглые домики, построенные из легкого, прочного пенопласта — особого рода пластмассы, металлические мачты радиостанции, городок для метеорологических измерений. Недалеко от края поля на деревянных катках лежали два моторных катера, штабель ящиков.

Вертолет замер над льдиной, как бы высматривая, куда сесть. Потом стал медленно опускаться. От домиков к нему бежали люди в меховых одеждах. Машина опустилась на снег. Из нее выпрыгнул высокий человек в рысьей шапке, оленьей дохе и собачьих унтах. Лицо молодое, безусое. Он посмотрел на подбегавших людей, повернулся к вертолету и помог сойти с лесенки женщине-пилоту. Она была одета так же тепло, как и пассажир. Из-под шапки на лоб выбились золотистые локоны, очень гармонировавшие с голубыми глазами и румяными щеками.

— Ну, Юрий, как лед? — спросил один из подбежавших. Это был начальник дрейфующей станции Захар Бессмертный — коренастый, подвижной человек тридцати пяти лет. Обращаясь к прибывшему, он в то же время протянул руки, чтобы взять приборы, которые извлекались пилотом из кабины вертолета.

— Сплошные ледяные поля, — ответил Юрий, разминая ноги.

Пилот Зарубина передала Захару один прибор, второй взяла сама и отправилась к домикам. Юрий и Захар пошли следом.

— Программу измерений выполнили? — спросил Захар.

— Да…

— Есть что новое?

— Нет… Впрочем, есть… Я сам ничего не пойму…

— Ты чего такой?

— Нездоровится что-то…

Захар внимательно посмотрел на него, перевел взгляд на женщину, шагавшую впереди. Как он успел заметить, она тоже была чем-то раздражена, недовольна…

— Придется вам сходить в медпункт, — заметил Захар. — И тебе, и Зарубиной.

— Да ладно, отлежусь, — вяло отмахнулся Юрий. — Просто устал…

— Нет, нет, я прикажу Валентине осмотреть вас. Здесь дело серьезнее, чем ты думаешь.

— Почему серьезнее?

— Почему? Видишь ли, в течение последних восьмидесяти часов, пока вы отсутствовали, у нас на «чечевице» изменилось очень многое. Мы еще не нашли причину…

— Да в чем дело? — встревожился Юрий.

— Дело в том, что все члены экспедиции поражены каким-то неизвестным недугом. Состояние такое, будто болен гриппом, но температуры нет. Я сам испытываю такое состояние. Кости болят, мускулы ноют, голова кружится, по временам озноб. Лекарства не помогают, состояние всех ухудшается. Валентина в отчаянии. А как ты себя чувствуешь?

— Точно так, как ты рассказал, — с некоторой растерянностью ответил Юрий. И посмотрел на удалявшуюся Зарубину. — Теперь я вспоминаю, она говорила, что тоже неважно чувствует себя. Слушай, что же это такое?

— Не знаю.

— Надо радировать на Землю, сделать запрос.

— Учти, один из признаков этой неизвестной болезни — повышенная раздражительность, расстройство нервной системы. Если бы я не знал наших сотрудников раньше, я подумал бы, что здесь собрались одни взбалмошные, привередливые люди. Я сам еле сдерживаюсь, чтобы не вспылить.

— Расскажи, как у вас тут другие дела, технические.

— Пока жаловаться не приходится. Атомная электростанция работает, остров, как видишь, цел. Напор ледяных полей почти не сказывается на нем. Вот если на подводную скалу наткнемся, тогда еще что-нибудь может случится.

— Ну, это навряд ли. Мы сейчас где плывем?

— Над хребтом Лазарева.

— Не думаю, чтобы его вершины вплотную подходили к поверхности океана. Во всяком случае, наш островок с его пятидесятиметровой толщиной свободно пройдет над ними.

— А если все же не пройдет?

— Тогда может расколоться на куски.

— Вот то-то и оно. Впрочем, я надеюсь на свой остров. Вспомни, как он построен. Его не так-то просто разрушить. Ну, а в крайнем случае, добавил Захар с улыбкой, — обо мне жалеть некому.