Владимир Цыбизов - Тайна «Соленоида»

Есть. Это корпускулярное излучение солнца, корпускулярные лучи. Они состоят из электронов и ионов. Если вблизи пучка корпускулярных лучей поместить магнит, то положительно заряженные частицы отклонятся в одну сторону, а отрицательно заряженные — в другую. Поэтому корпускулярные потоки, летящие от солнца, отклоняются к магнитным полюсам Земли. Пронизывая земную атмосферу, корпускулярные лучи вызывают полярные сияния. Правда, эти корпускулярные лучи поглощаются атмосферой уже на высоте ста километров, но какое-то количество корпускул все же должно достигать поверхности земли на полюсах. А на экваторе их вообще нет. Кроме того, в районе полюсов может больше «выпадать» космических лучей. Они, конечно, тоже как-то влияют на живой организм, на развитие рака.

И вот, чтобы проверить эти предположения, Недоборов поручил аспирантке медицинского института Валентине Ежовой, своей ближайшей помощнице в научной работе, провести на дрейфующем острове ряд наблюдений и опытов со злокачественными опухолями. Эти опухоли были помещены в питательную среду, состоящую из физиологического раствора.

Препараты стояли в банках на столе перед окном в медпункте. Стекла в окне, как, впрочем, и в окнах других помещений острова, были изготовлены из прозрачной пластмассы, пропускающей ультрафиолетовые лучи. Зато банки, в которых жили опухоли, были сделаны из различных материалов: одни — из обычного стекла, другие — из пластмассы, третьи — из темного стекла, а четвертые были заключены в ящички из дерева, наглухо закрытые крышками.

Валя тщательно следила за состоянием препаратов. Первые недели дрейфа никак не сказались на них. Они продолжали жить так же, как и на Большой земле, в Авророполе. Затем начались какие-то изменения. Одни опухоли стали расти, другие менять цвет, третьи — форму. Это совпало с усилением деятельности солнечных пятен и полярными сияниями и случилось в июле, в самый разгар полярной ночи.

Участники экспедиции с интересом следили за опытами Вали. Девушка рассказала о своей работе с препаратами. При встречах они частенько справлялись у нее, как «поживают» опухоли, скоро ли им «придет конец».

— Ну, как они там? — спрашивал кто-нибудь, заходя в медпункт и кивая на банки у окна. — Живы?

— Живы, — отвечала Валя.

— Плохо. Живет же на свете такая гадость…

Прошли недели. Закончилась полярная ночь. Народ на льдине повеселел, увидав солнце. Однако вскоре началось непонятное заболевание участников экспедиции, у Вали прибавилось работы — пришлось замещать Иванова на центральном наблюдательном пункте, и она дня три не подходила к своим банкам. А потом остров сел на подводную скалу — опять тревога и заботы.

Но вот Иванов вернулся к своим обязанностям, остров опять понесло течением по океану, и Валя вздохнула свободнее. Она принялась осматривать препараты и ахнула: все опухоли раза в три сократились в размерах и как бы ссохлись, сжались, будто их опалило огнем. Что же случилось?

А через две недели опухоли погибли все до одной.

За окном — июньский вечер. Тишина. Окно открыто, через него в лабораторию Антарктического института вливался теплый, насыщенный ароматом цветов воздух. В лаборатории темновато, но Юрий, очевидно, и не думал зажигать свет. Он сидел за столом, уставленным приборами, и наблюдал за световым пятном, скользившим по шкале прибора.

Дверь открылась, и вошла Валя.

— Ты все еще здесь? — удивилась она и потянулась рукой, чтобы повернуть выключатель. — Ты что сидишь в темноте?

— Постой, постой, не зажигай, — встревожился Юрий и даже привстал со стула, чтобы помешать ей включить свет.

— А что такое?

— Я, Валя, кажется, сделал какое-то открытие…

— Открытие? Какое?

— Как тебе сказать… Помнишь, наш остров наскочил на подводную скалу в районе хребта Лазарева?

— Ну, помню.

— Захар назвал тогда эту подводную гору Невидимым пиком. Так вот, тогда я взял с нее пробу грунта. Моя драга зачерпнула немного ила и несколько кусков горной породы. Я назвал эту горную породу «ледовитом». Потом уже здесь, в Авророполе, я стал исследовать «ледовит» и неожиданно обнаружил, что он испускает какие-то лучи. Лучи оказались совершенно новыми, неизвестными до сих пор в науке. Смотри. Только не придвигайся слишком близко к столу, это опасно. Смотри сюда. Вот в этот свинцовый ящичек, что укреплен на штативе, я положил одну крупинку «ледовита». Она и сейчас там. В той стенке ящика проделано швейной иглой отверстие. Через отверстие выходит пучок открытых мной лучей, излучаемых «ледовитом». Я назвал их лучами «сигма». Они невидимы. А это самый обыкновенный проекционный фонарь, только вместо линз я вставил картонный кружок с крошечным отверстием посередине. Вот я зажигаю электрическую лампочку в проекционном фонаре…