Владимир Цыбизов - Тайна «Соленоида»

Томпсон тоже посмотрел на реку. Насколько хватал глаз, по обеим берегам раскинулись леса. Их темная зубчатая стена то подходила вплотную к самой реке, то синела узкой полосой вдали, как бы давая реке простор для весеннего паводка. Однако высокие берега надежно стерегли ее и не давали разлиться.

Где-то под облаками протрубили лебеди, закричали гуси. Строкер запрокинул голову. На шее образовались толстые багровые складки.

— Какого дьявола мы ждем, мистер Строкер? — любезно осведомился Томпсон, которому уже надоело смотреть и в небо, и по сторонам. — Оттого, что мы смотрим им вслед, они не свалятся к нашим ногам.

— Терпение, мистер Томпсон, терпение, — пробормотал Строкер, держа окурок в углу рта и опять бросая взгляд на реку. — Я жду с низовья сыновей. Кажется, это их лодка там…

— В такую воду можно сломать шею на порогах.

— Если бы вы знали моих сыновей, мистер Томпсон, вы не сказали бы этого.

— Что же они там делали, мистер Строкер?

Толстяк быстро взглянул на Томпсона, отвернулся, выплюнул окурок и сквозь зубы процедил:

— Все, что придется. У меня не пансион для бездельников.

Они переправились на ту сторону реки. А когда вернулись, сыновья Строкера были уже дома. Вилли сидел на крыльце и чистил ружья. Гарри прятал в кладовую бобровые шкурки.

— Это мистер Томпсон, — сказал Строкер сыну таким тоном, будто они никогда и не расставались. Вилли молча поднялся со ступеньки и пожал Томпсону руку.

Мать уже рассказала ему, кто такой этот Томпсон.

— Где Гарри? — спросил отец.

— Сейчас позову.

Вилли хотел пройти в дом, но в этот момент Гарри сам вышел на крыльцо и остановился рядом с братом. Рослые, широкоплечие, в зеленых ковбойках, охотничьих сапогах, они выглядели молодцами.

— Если бы я не увидал их сейчас вместе, — сказал Томпсон, посмотрев на братьев, — а повстречал порознь, готов биться об заклад, подумал бы, что у вас один сын.

Покидая факторию, Томпсон сказал ее хозяину:

— Недельки через две я снова буду в ваших местах. Постарайтесь припасти побольше мехов.

И еще раз окинул оценивающим взглядом братьев — у него возник замечательный план, который, как он надеялся, Моррил должен был одобрить…

Компания «Моррил и К» занималась различными аферами и темными делами. Чтобы власти не придирались, ей приходилось для отвода глаз скупать и перепродавать пушнину, охотничьи ружья и припасы. Основным же полем деятельности Дэйва Моррила — главы компании — являлся спорт, точнее, не спорт, а спортсмены и спортивные клубы. С помощью долларов он заставлял видных спортсменов страны, тех, которых ему удавалось «купить», проигрывать или выигрывать матчи, и тем самым поднимал цены на спортсменов, которых ему удавалось «перепродавать» с огромными барышами.

А «купля и продажа» спортсменов в этой стране проходила очень просто. Здесь спортсмены могли выступать на состязаниях лишь от имени какого-либо спортивного общества или клуба. А чтобы вступить в члены клуба, нужно было внести определенный пай, взнос, который колебался в пределах от нескольких до многих сот тысяч долларов, в зависимости от имени спортсмена. Чем прославленнее был спортсмен, тем большую сумму требовали с него при вступлении в члены клуба.

Но где взять спортсмену такие огромные деньги? И обычно за них делали взносы или сами клубы, или частные лица, бизнесмены, но с тем условием, чтобы 75 процентов суммы завоеванных призов отчислялись в пользу клуба или этого «благодетеля».

Дело в том, что каждый клуб, выставляя от себя кандидата на межклубные состязания, вносил одновременно в общий фонд определенное количество долларов: пять, десять тысяч долларов, а то и по пятьдесят тысяч, в зависимости от общего количества участников и от качеств самого спортсмена.

В случае победы своего представителя, клуб выигрывал тем больше, чем больше ставил на него. Поэтому каждому клубу интересно было заполучить к себе побольше спортсменов первого класса, «выкупить» их из других клубов.

«Выкупить» потому, что существовало такое условие: если спортсмен на первом состязании оказывался побежденным, то весь вклад за него переходил в безвозмездную собственность клуба или частного лица, внесшего за него залог.

Таким образом спортсмен оказывался в кабале, потому что заправилы клуба всегда подстраивали так, что новичок проигрывал в первом состязании. И он не мог уйти из клуба, не внеся за себя залога. Тот клуб, который переманивал его к себе, вносил этот залог, но спортсмену от этого не становилось легче, потому что хозяин менялся, а залог оставался висеть на шее.